Предложение касалось скорее Эмили и Кэролайн, поскольку у нее самой не было ни возможности часто посещать Рутленд-плейс, ни кареты.
На секунду взгляд Элоизы встретился с ее взглядом, а потом снова сделался пугающе пустым, словно весь известный ей мир умещался у нее в голове.
— Спасибо. Да. Может быть. Хотя, боюсь, едва ли я буду приятной компанией.
— Моя дорогая, но это же совершенно не так, — поспешила заверить ее Кэролайн и подняла руки, словно чтобы протянуть к несчастной девушке, но Элоизу как будто окружил некий барьер почти осязаемой отстраненности, и Кэролайн вновь уронила их, не дотронувшись до нее. — Я всегда относилась к вам с симпатией, — беспомощно закончила она.
— С симпатией! — повторила Элоиза, и впервые в ее голосе прорезалось чувство, но жесткое, пронизанное иронией. — Вы так думаете?
Кэролайн смогла лишь кивнуть.
Молчание снова накрыло их, растягиваясь в меру их готовности терпеть.
И вновь Шарлотта пыталась придумать что-то хотя бы для того, чтобы нарушить эту гнетущую тишину. Осведомиться, как там Тормод или что сказал доктор, было бы неприлично, но ничего не говорить еще хуже.
Секунды тикали. Казалось, комната сделалась огромной, а дождь за окнами далеким-далеким; даже шум его отдалился. Женщины словно попали в ночной кошмар с несущейся галопом упряжкой и грохочущими колесами.
В конце концов, когда Кэролайн собралась сказать что-то, пусть даже и нелепое, дабы нарушить неловкое молчание, служанка доложила, что к ним пожаловала Амариллис Денбай. При всей неприязни Шарлотты к этой женщине, она ощутила прилив благодарности просто за то, что та облегчила их бремя.
Амариллис вошла сразу за служанкой и, остановившись в дверях, переводила ошеломленный взгляд с одного лица на другое, хотя, безусловно, видела карету у крыльца.
Наконец глаза ее остановились на Шарлотте. Лицо было бледным, обычно безупречная прическа скособочилась, а розовая помада на губах размазалась.
— Миссис Питт! Не ожидала найти вас здесь, — произнесла она обвиняющим тоном.
Вежливого ответа на подобные слова быть не могло, поэтому Шарлотта списала их на расстройство и оставила без внимания.
— Уверена, вы зашли выразить сочувствие, как и мы, — ровно проговорила она и, выждав пару секунд, но так и не дождавшись ничего от Элоизы, добавила: — Пожалуйста, присаживайтесь. Диван такой удобный.
— Как вы можете говорить об удобстве в такое время? — внезапно взорвалась Амариллис. — Тормод поправится, разумеется! Но он испытывает такие муки. — Она прикрыла глаза, и горячие слезы побежали по щекам. — Невыносимые муки! А вы сидите здесь, как на каком-нибудь суаре, и рассуждаете об удобстве!
Шарлотта чувствовала, как в душе ее поднимаются гнев и боль. Амариллис выплескивала свои эмоции, не думая о том, что ее слова, может быть, ранят Элоизу.
— Тогда стойте, если вам так больше нравится, — язвительно ответила она. — Если воображаете, что это хоть как-то поможет, уверена, никто возражать не станет.
Амариллис схватила стул и села, не расправляя юбок.
— По крайней мере, если ему станет лучше, значит, надежда есть, — подала голос Эмили, пытаясь слегка ослабить напряжение.
Амариллис развернулась, открыла и снова закрыла рот.
Элоиза сидела совершенно неподвижно; лицо ее не выражало ровным счетом ничего, руки безжизненно лежали на коленях.
— Не станет, — произнесла она бесстрастно, словно смотрела в лицо самой смерти, привыкла к ней и приняла ее без надежды. — Он больше никогда не поднимется.
— Это неправда! — Голос Амариллис возвысился почти до визга. — Как вы смеете говорить нечто настолько ужасное? Он поднимется! Я знаю. — Она вскочила, подошла к Элоизе и остановилась перед ней, дрожа от переполняющих ее эмоций, но мисс Лагард не подняла глаз и не вздрогнула.
— Вы грезите, — очень тихо проговорила она. — Однажды вы это поймете. Рано или поздно вы узнаете правду, которой не избежать.
— Вы ошибаетесь! Ошибаетесь! — вспыхнула Амариллис. — Не знаю, зачем вы это говорите. У вас есть на то свои причины — видит Бог, есть! — В ее голосе, пронзительном, неприятном и испуганном, слышались обвинительные нотки. — Он поправится. Я не собираюсь сдаваться!
Элоиза посмотрела на нее, как на что-то прозрачное или пустячное, что-то выдуманное и неуместное, как свет от волшебного фонаря.
— Если вам хочется в это верить, — тихо произнесла она, — что ж, верьте, никому нет до этого дела. Только я бы попросила вас не повторять этого, особенно если придет время, когда Тормод достаточно поправится, чтобы принять вас.
Амариллис напряглась, руки ее как будто одеревенели.
— Вы хотите, чтобы он лежал там! — вскричала она, чуть не давясь словами. — Вы злая! Вы хотите держать его здесь узником! Только вы и он всю оставшуюся жизнь… Вы сумасшедшая! Вы никогда не отпустите его… вы…
Внезапно Шарлотта очнулась и незамедлительно перешла к действиям. Она вскочила и залепила Амариллис увесистую пощечину.
— Не будьте дурой! Не будьте такой эгоисткой! Кому, скажите на милость, легче оттого, что вы визжите здесь, как какая-нибудь служанка? Возьмите себя в руки и вспомните, что это Элоизе, а не вам, нести все тяготы! Это она заботилась о нем всю свою жизнь! Можете ли вы представить, что бедный мистер Лагард хотел бы, чтобы его сестру, ко всему прочему, еще и оскорбляли? Доктор — единственный, кто может сказать, поправится он или нет, а питать ложную надежду еще тяжелее, чем учиться терпеливо принимать правду, какой бы она ни была, и ждать исхода!
Амариллис тупо уставилась на нее. Возможно, ее впервые в жизни кто-то ударил, и она была слишком потрясена, чтобы реагировать. А ведь сравнение со служанкой было смертельным оскорблением!
Эмили тоже встала и отвела Шарлотту в сторону, затем проводила Амариллис назад к ее стулу. Элоиза сидела все это время, как будто не видела и не слышала их, погруженная в свои мысли. Они могли бы быть тенями, проносящимися по лужайке, настолько малый след оставляли в ее сознании.
— Это естественно, что вы потрясены, — с завидным спокойствием заговорила Эмили, обращаясь к Амариллис. — Но подобные трагедии действуют на разных людей по-разному. Вы не должны забывать, что Элоиза разговаривала с доктором и знает, что он сказал. Нам всем будет лучше дождаться его заключения. Уверена, мистера Лагарда не стоит беспокоить лишний раз. — Она повернулась к Элоизе. — Не правда ли?
Мисс Лагард смотрела в пол.
— Да. — Она чуть заметно и почти удивленно приподняла брови. — Да, мы не должны расстраивать его своими чувствами. Покой, так сказал доктор Малгру. Время. Время покажет.
— Он скоро снова зайдет? — поинтересовалась Кэролайн. — Не хотите, чтобы кто-нибудь был с вами при этом, моя дорогая?
Впервые Элоиза слабо улыбнулась, словно наконец услышала не только слова, но и их значение.
— Вы очень добры. Если это не затруднит вас… Я ожидаю его с минуты на минуту.
— Разумеется, нет. Мы будем рады остаться, — заверила Кэролайн, и голос ее окреп от удовольствия, что они могут чем-то помочь.
Амариллис заколебалась, когда все повернулись и посмотрели на нее, потом передумала.
— Думаю, правила приличия требуют от нас нанести и другие визиты, пока я здесь, — сказала Эмили. — Шарлотта может остаться. Быть может, миссис Денбай пожелает пойти со мной? — Она говорила с изысканной непринужденностью. — Буду рада, если вы составите мне компанию.
Глаза Амариллис расширились; такого обстоятельства она явно не предвидела и уже собралась возразить, но Кэролайн ухватилась за эту возможность.
