полицейские протоколы об обстоятельствах смерти Крашенинникова и Крюгера, то там вполне могло бы обнаружиться кое-что интересное. Ведь оба имели длительный контакт с украденными раритетами и вполне могли стать жертвами религиозного преследования. Если не чего-то более страшного…»
Я невольно передернул плечами и поморщился — избитые птицами, они до сих пор напоминали о вчерашнем кошмаре саднящей болью. Мысли тут же вернулись на двенадцать часов назад. «А ведь был там коршун! Ей-богу, был!.. Ялкыны-тилгэн, помечающий очередную жертву Тенгри… Выходит, меня теперь тоже пометили, и надо ожидать появления Небесного Пса?»
От невеселых дум меня отвлек Ракитин, появившийся по обыкновению совершенно неожиданно и не с той стороны, откуда я его ждал.
— Ого, мистер сыщик! Вас-то мне и не хватало! — хищно оскалился он, распахивая дверь кабинета. — Прррошу!..
— Зачем так плотоядно, инспектор? — насторожился я.
Мы уселись каждый на свое излюбленное место, Олег тут же закурил, и я, помедлив, последовал его примеру. Разговор, похоже, обещал быть долгим и не очень приятным.
— Итак, Холмс, для начала я весь внимание, — напористо продолжил Ракитин. — Ваш отчет!
— Извините, инспектор, не успел распечатать! — я решил тоже занять позицию «активной обороны».
— Разрешаю доложить устно. Кстати, что у вас с лицом, Холмс?
— С кровати упал. И так — десять раз!
— А если серьезно, Димыч?
— Вороны побили.
— Я говорю, серьезно!..
— Куда уж серьезнее. У меня и свидетель имеется…
Я кратко пересказал Олегу свои похождения и приключения последних суток, опустив интимные подробности. Ракитин очень внимательно выслушал, тщательно осмотрел мою поклеванную голову, заставил задрать рубашку и исследовал ссадины на спине. Но в конце концов вынужден был признать, что я ничего не сочинил.
— И все равно, этого просто не может быть! — растерянно развел он руками, возвращаясь на свое место за столом.
— «Есть многое на свете, друг Горацио…» — вздохнул я, одеваясь.
— Нет, конечно, птицы изредка нападают на людей, но при чем тут мистика? — уперся Олег. — Всему этому наверняка есть простое научное объяснение.
— А вот профессор Крюгер считает шаманов реальной силой. По крайней мере, им подвластны некоторые так называемые экстрасенсорные способности. Наука пока не может объяснить их механизм, но факт существования более не отрицает.
— К чему ты клонишь?
— Олежек, сделай срочный запрос в Питер, в архивы. Пусть посмотрят полицейские отчеты за февраль 1755 года. Точнее, отчет об обстоятельствах смерти академика и профессора Степана Петровича Крашенинникова.
— И что это нам даст?
— Доказательства мистической подоплеки наших нынешних событий.
— Мистику к протоколу не подошьешь.
— Именно! Сделай запрос, будь ласка!
— Но-но, ты мне тут «хохляндию» не разводи, — погрозил пальцем Ракитин. — Мне одного Бульбы выше крыши хватает. Никак по-русски толком разговаривать не научится.
— Сделаешь запрос?
— Сделаю! Что еще?
— Еще один запрос, — я обезоруживающе улыбнулся. — В томские полицейские архивы.
— Погоди, я сам догадаюсь, — остановил меня Олег. — Обстоятельства смерти Карла Крюгера?
— В яблочко! Да вы просто гений сыска, инспектор!
— Элементарно, Холмс!.. Ладно, и что мы с этого будем иметь?
— Если обстоятельства смерти совпадут или хотя бы окажутся схожими, это послужит доказательством, пусть и косвенным, что похищенные раритеты действительно имеют некую мистическую ценность и влияние на людей.
— Ну а дальше?
— А это, в свою очередь, послужит поводом для получения тобой разрешения на поиск капища в Кузнецком Алатау. Кстати, — внезапно вспомнил я разговор с Геннадием, — Урманов сказал что-то про срок в три дня…
— И что?
— А вот что! — Я вскочил и подошел к висевшему на стене большому календарю с видами тайги. — Видишь, — я ткнул пальцем в столбики значков и цифр, — это отмечены фазы Луны. Через два дня — полнолуние! «Белая луна» — Ак-кай — время камлания Тенгри!.. Точно! Как же я раньше не допер?! В своих «тетрадях» Крашенинников пишет, что прерванный им и его напарником обряд совершался как раз в полнолуние. Вот Урманов и ждет его!.. Блин, Олег, надо все делать быстро, иначе мы можем опоздать!
— Да куда опоздать, псих?! — растерянно рявкнул Ракитин.
— Спасти Антона Урманова от возможной гибели на алтаре Тенгри!
— Не верю!
— А я уверен! Неужели ты рискнешь жизнью человека?
— Димыч, не дави на меня, я уже не знаю, чему верить…
— Мне, Олежек, мне. И собственной совести… Извини, интуиции. Вот послушай, что пишет Крашенинников, — я прикрыл глаза и процитировал по памяти: — «…А позавчера, тоже припозднившись, я, чтобы сократить путь, решил пересечь Дворцовую площадь… И когда я достиг середины большого… открытого пространства, то услышал над головой приближающееся хлопанье огромных крыльев и крик! Я знаю, как кричит коршун, заметивший добычу. В отчаянии я бросился бежать, чувствуя затылком жар от каждого взмаха…»
— И к чему это? — нахмурился Ракитин.
— А к тому, что я тоже видел коршуна! Слуги Тенгри возобновили свою жуткую охоту.
— Бред, Димыч! Недоказуемо…
— Тебя бы туда, под вороньи клювы! — озлился я. — Короче, если ты не поедешь, я сам найду это капище!
— Я же сказал, что сделаю запросы… а там видно будет, — Олег примирительно улыбнулся, но улыбка вышла вымученной и неестественной.
ГЛАВА 9
Вертолет шел низко, повторяя повороты русла Томи, и казался большой серой мухой под иссиня- свинцовым «потолком» из грозовых туч, укрывшим всю пойму реки. Мы сидели молча, прильнув к иллюминаторам. Разговаривать было невозможно из-за низкого раскатистого рева турбины прямо над головой. Разглядывать внизу, в общем-то, тоже было нечего — стальная лента воды между изрезанными, каменистыми берегами. Удивительно тусклый мир!
Я же никак не мог отделаться от ощущения, что мы летим по какому-то коридору, в конце которого — бездна. И благоразумно помалкивал, хотя так и подмывало рассказать об этом Олегу, сидевшему с обреченно-насупленным видом. Я понимал, что, если выдам что-либо подобное, рискую окончательно
