Божественная комедия

нет? Она кивнула. У нее счастливый номер? Конечно, она догадывалась. В ее номере как раз заканчивают уборку? Отлично. Наконец, номер обретет хозяйку.

– Хотите сказать, все эти пять лет мой номер стоял свободный?

– Разумеется, мадам. Именно так, мадам. Это именной номер, мадам. Три семерки.

Администратор деликатно покосился на ее грудь, потом бросил вопросительный взгляд в сторону Адрианы.

– Мадам?

Она кивнула:

– Девушка со мной.

Францию сжигал удушающий жар, но в «Парадизе» впрямь было как в раю.

Прохладные фонтаны, веерные пальмы, кожаные диваны, кресла, люстры высоко над головами, как хрустальные облака. В кресле (белая кожа с золотым алжирским тиснением) под огромной колонной, положив руки на голые колени, примостилась задумчивая девчонка. Может, ждала кого-то. Платиновый оттенок, родинка чуть выше верхней губы, справа. Где-то я ее видела… Чудесные глаза чуть разной величины, но, может, так свет падает… Я точно где-то ее видела… Мальчик-лифтер отступил на шаг. 9… 10… 15… 21… Этажи следовали один за другим, как уровни компьютерной игры. Адриана была испугана, но не подавала виду. Ей хотелось спросить, не найдет ли администратор, одетый, как лорд, часок лично для нее, не угостит ли он ее рюмочкой коричной, но что-то подсказывало ей, что спрашивать такое при мадам Катрин было бы ошибкой. Скорее всего, непоправимой.

Коридор.

Модильяни.

Копия, конечно.

В просторной прихожей Адриана сказала ой! – но администратор деликатно не обратил на это внимания. За чудесной аркой открылась стойка красного дерева для обуви, платяные шкафы. Над головами и тут парил дымный хрусталь, уходила в проемы путаница кабелей и проводов. Как на полстанции, только здесь это все было смягчено роскошным ню. Возможно, Лефевр. «А ножки могла бы и поджать», – заметила Адриана, прибавляя себе веса. Ей показалась бесстыдной поза раскинувшейся в кресле красавицы. Зеркало в полстены неимоверно расширяло и без того огромное пространство прихожей. Искусно встроенные фонарики определяли границы зеркала, даже слепой не смог бы в него войти.

Бар.

Бутылки на стойке.

Небольшая библиотека.

Скромный Сезанн на стене. Конечно, и тут никто не станет клясться, что это оригинал, но почему бы и нет? Мадам Катрин всему была готова поверить. Кабинет оборудован всеми системами связи, мадам. Ресторан и салоны к вашим услугам, мадам. Бары работают круглосуточно. Администратор деликатно оглянулся: «Ваша спутница, кажется, укрылась в ванной».

– Это разумно.

– Прислать горничную, мадам?

– Если она принесет халаты.

– Разумеется, мадам!

– Номер оплачен.

– Мадам! – администратор даже всплеснул руками.

– Я собираюсь работать. Если мне понравится, я проведу здесь несколько месяцев.

Она чувствовала, что в отеле «Парадиз» ей понравится. Мне некуда ехать. Чтобы написать серьезную книгу, нужны определенные условия. Внезапная тоска сжала сердце. Впервые мадам Катрин подумала о Карле с некоторой благодарностью. Грязная душа, грязные деньги, грязная смерть, но ведь он думал о том времени, когда его не будет, предчувствовал. Всю жизнь я живу на грязные деньги. Мой отец воровал на производстве. Мой дядя попал в тюрьму за мошенничество. Правда, даже японский премьер-министр не избежал такой участи. Большие деньги никогда не бывают чистыми. Если сюда никого не селили целых пять лет, значит, система господина барона Карла фон Баума (разумеется, через подставных лиц) продолжала работать. Мне понадобится обувщица, салон мод, все такое прочее, понимаете?

Администратор понимал.

Он заворожено прислушивался к смеху и плесканью в ванной.

– Ваша спутница, кажется, не закрыла дверь…

– Это никому не мешает?

– Что вы, мадам!

Они вошла в спальню.

Изысканной работы бра, нежная сумеречность.

Смутные зеркала повторяли рисунок бледных нантских обоев.

Огромная кровать раскрыта как лесная поляна. Дубовая дальняя спинка в полстены, она образовывала уютный, но несколько странный, как бы источенный углублениями массив, здорово удививший мадам Катрин. Здесь живут стрижи? Какие неизвестные птицы так изрыли изысканную спинку?

– Вам будет удобно, мадам.

Она кивнула, и увидела белый квадрат.

Как бы ни устроиться на огромной кровати, как бы ни упасть на тонкий шелк чудесной поляны, отчетливо источающую запах цветов, каких-то неведомых, едва улавливаемых благовоний, белый квадрат всегда останется перед глазами.

Сердце мадам Катрин дрогнуло.

Карл знал, чем ее укорить».

ФАЙЛ ОБОРВАН

«…кокаиновая полька».

ПЕРЕЗАГРУЗИТЬ

ЗАЛОЖНИКИ (за сутки до титров)

Не дразни меня.

У нас в Сербии…

Ничего не хочу знать о твоей Сербии.

Нам, правда, принесут все, что мы заказали? Всю эту одежду? И мои туфельки? Хочу туфельки. Ой, как я их хочу, у меня просто глаза горят. Такое красивое сексуальное белье, почему ты не позволила?

В ближайшие дни у тебя не будет клиентов.

Хочешь, чтобы я радовала только тебя?

Нет. Спать мы тоже будем раздельно.

Адриана захлопала в ладошки.

Думаешь, это музыка?

Она вытянула из-под подушки странную шапочку.

Похожа на пластиковую, но не пластик. Мягкая на ощупь. Ой, тут пластинки. Наверное, золотые? Адриана натянула шапочку. Правда, я похожа на Орлеанскую деву? И откинулась на подушку. Это не музыка.

Лицо ее изменилось.

Она смотрела на белый квадрат, но вряд ли что-то видела.

Мадам Катрин покачала головой. Наверное, Адриане семнадцать, ну восемнадцать от силы, все ей в новинку, даже чистые белые простыни для нее не данность, а прямо настоящее чудо… Красивые губы… Карл предусмотрел все… Даже эти шапочки… Наверное, они снимают усталость. Почему нет? Отель для серьезных людей. Забыть каждодневные хлопоты, выспаться. «Только спать, спать, спать, и не видеть снов». Вдали от моря. Никаких стрип-баров, ночной жизни, легкомысленных девиц. Мадам Катрин с сомнением посмотрела на Адриану: одна все-таки проникла.

Буду писать книгу.

Она с сомнением прислушалась к себе.

Прозвучало не очень убедительно, мешали голые груди Адрианы.

И мешал белый квадрат. Карл, наверное, долго готовил сюрприз. Карл знал, что рано или поздно я окажусь в отеле «Парадиз». Он убил поэта-авангардиста Жана Севье, никакого самоубийства там не было. А если не он, то все равно он. Жан должен был умереть, он не мог не умереть, потому что касался меня, потому что мои груди помнят ласковую силу его ладоней. Карл убрал милого лионского теоретика. Карл даже парижского прокурора накормил лягушками. Она молча смотрела на плавный изгиб бедра бесстыдно раскинувшейся Адрианы. Значит, Карл чувствовал боль. Он убил бы и Снукера, но того отделяло время. Стеклянная, ничем не прошибаемая стена времени. Может, Карл выкрал русского физика только для того, чтобы извлечь Снукера из смутных омутов его странного прошлого… Раскрутить пространство-время… Спасти от ножа, чтобы распять на кресте… У Карла был «Стог» Клода Моне. У него многое было. И все единственное в своем роде. Видимо, и я должна была стать единственной. Белый квадрат на стене – намек. Я купил тебе рай, дразнит Карл. Наконец-то ты смотришь на белый квадрат, а думаешь обо мне. Правда, он все-таки не успел обокрасть Маленкова. И не успел дотянуться до Снукера. И даже не успел увезти меня в Азию. А ведь он хотел. Если бы не язычники, он увез бы меня в тропическую Азию, где никто не мог его преследовать. Чтобы даже папа Софоклес какое- то время не знал, где мы находимся. Никаких пластических операций, но чужие имена. К примеру, Жан Севье… У Карла хватило бы чувства юмора… Красивая женщина. И денег ровно столько, чтобы не вызвать непроизвольного завистливого слюноотделения у соседей…

«Только спать, спать, спать, и не видеть снов».

Мадам Катрин не смотрела на сербку, раскинувшуюся на краю гигантской райской поляны. Золотые и платиновые пластинки прохладно касались висков и затылка. Новый вид снотворного?»

ФАЙЛ ОБОРВАН

«…Игрушечный рождественский домик в холле под нейлоновой елкой. Стилизованные шишки, крошечная сосулька, как вытянутая капля под носом короля