— Кого это принесло в такое время? — воскликнула Мэй Келли, когда в их коммунальной квартире на восточной окраине Глазго, в которой она жила вместе со своим мужем Брайаном, раздался звонок. Было девять часов вечера.
— Есть только один способ выяснить, — ответил ее муж, даже не потрудившись оторваться от газеты.
Мэй тяжело взглянула на него, но он не поднял глаз, даже когда потянулся за банкой светлого пива, стоявшей на журнальном столике.
— Уж ты-то точно не собираешься выяснять, — с досадой пробормотала она, откладывая вязание и поднимаясь с кресла. Вскоре она вернулась, но уже не одна. — Это офицер из подразделения, где служит Майкл, — сообщила Мэй.
На этот раз Брайан отреагировал, как положено.
— Господи Иисусе! — воскликнул он, вскакивая на ноги и роняя газету. — Что-то случилось?
— Я очень сожалею, мистер и миссис Келли, но вынужден сообщить, что ваш сын Майкл — солдат морской пехоты Майкл Келли, погиб в результате военных действий под Афганистаном.
— О, Боже, нет… Нет, нет, нет! — Мэй бросилась к мужу, который стоял, словно обратившись в камень, явно не замечая женщины, которая искала у него утешения.
— Что случилось? — медленно произнес он.
— К сожалению, Майкл скончался от раневой инфекции в госпитале гарнизона в провинции Гильманд. Врачи делали все возможное, но инфекция не поддавалась лечению. Мне очень жаль. По словам всех, кто его знал, он был отличным парнем.
— Раневая инфекция? — воскликнул Брайан. — Нам никто даже не сказал, что он был ранен. Когда это произошло?
— К сожалению, я не располагаю подробной информацией о боевых действиях, в результате которых Майкл был ранен. Насколько я понял, он получил легкие осколочные ранения, но не отнесся к ним серьезно. Но потом присоединилась инфекция, начались проблемы и его поместили в госпиталь.
— Ублюдки, — пробормотал Брайан. — Чертовы ублюдки!
Мэй, не находя успокоения в гневе своего мужа, отошла от него и достала из стоявшей в шкафу коробки пачку бумажных салфеток. Она прижала их к лицу, и замерла, как в стоп-кадре из фильма. Прошло несколько секунд, затем Брайан сказал:
— И что теперь?
— Тело Майкла переправят в Великобританию, чтобы похоронить со всеми воинскими почестями. Вам, разумеется, расскажут о деталях процедуры похорон — после того, как вы… примиритесь с этой огромной потерей.
— Примиримся? И сколько времени это, по-вашему, займет? — с негодованием отозвался Брайан. — Нашего единственного сына отправили в богом проклятую дыру… и ради чего? Ради чего, скажите-ка мне!
— Мне очень жаль, что это произошло, — сочувственно отозвался офицер.
Мэй наконец отняла платки от лица, решив, что сейчас самое подходящее время вмешаться. Шмыгнув носом в последний раз, она спросила:
— Не откажетесь выпить чаю?
— Это очень любезно с вашей стороны, миссис Келли, но я думаю, что лучше вас оставить сейчас вдвоем. В ближайшие нескольких дней с вами свяжутся по поводу организационных моментов, и я должен предупредить, что с вами, возможно, захотят поговорить журналисты. Я оставлю вам вот этот номер телефона — можете звонить по нему, если вам понадобится какая-нибудь помощь. Еще раз очень сожалею, что принес вам такую печальную новость.
Брайан пребывал в смятении. В его душе — душе человека, не привыкшего к сильным эмоциям — бушевали гнев и горе вперемешку с ощущением бессилия. Он стоял, уставившись в пространство, плохо понимая, что происходит вокруг.
— Майкл был один, когда умер? — спросила Мэй.
— Думаю, нет, миссис Келли. Полевой госпиталь очень хорошо оборудован и полностью укомплектован персоналом.
— Я просто подумала, может быть, он сказал что-то перед…
— К сожалению, я не знаю, — ответил офицер, расстроенный тем, что не может дать стоящей перед ним женщине даже крупицу утешения в самый трудный момент ее жизни.
— Я просто подумала…
— Конечно, миссис Келли, я постараюсь узнать у тех, кто был с ним рядом… в последние минуты жизни.
— Спасибо, сынок.
Когда офицер ушел, Мэй заварила чай. Она поставила чашку на журнальный столик, но Брайан даже не обратил на нее внимания. Он произнес отсутствующим голосом:
— Тебе лучше начать обзванивать родных. Надо сообщить людям.
— Так, может, оторвешь свою задницу и сделаешь хоть что-нибудь? — внезапно выкрикнула Мэй, горе которой превратилось в гнев от бессилия добиться реакции мужа.
Брайан изумленно взглянул на нее: он впервые видел жену в таком состоянии.
— Ладно, давай я схожу к Морин и расскажу им… — сказал он, поднимаясь на ноги.
— Давай, сходи, — эхом откликнулась Мэй. — Скажи ей, что ее братишка… убит… О, Господи! Господи Иисусе, что мне делать? — Она разразилась потоком слез, и Брайан неловко попытался приобнять ее за трясущиеся плечи.
— Тише, милая, — пробормотал он. — Мне так же больно, как тебе…
— Морин захочет прийти к нам, — сказала Мэй, стараясь справиться с собой. — Скажи ей, что не надо. Мне нужно побыть одной. Я поговорю с ней утром. Поцелуй за меня ребятишек.
— Ты права, — сказал Брайан, надевая куртку. — Ты справишься? Может, что-нибудь нужно…
— Все нормально, — сказала Мэй, в последний раз высморкалась и бросила салфетку в корзину. — Я допью чай, затем начну обзванивать родных.
— Вот и умница… До встречи.
Брайан вернулся через два часа. Он рассказал своей дочери Морин и ее мужу о случившемся и с тоской наблюдал, как Кейт пытается объяснить двум своим ребятишкам, разбуженным шумом, почему дедушка так поздно пришел в гости, а мама безутешно рыдает.
— Я дома! — сообщил он.
Ответа не последовало. Гостиная была пуста — с выключенным телевизором она казалась холодной и чужой. Решив, что Мэй легла спать, он направился в спальню, но бросив взгляд в коридор, увидел под дверью комнаты Майкла свет. Он подошел и осторожно открыл ее. Мэй сидела на кровати сына, разложив вокруг себя фотографии сына. Она не подняла головы, когда Брайан вошел, лишь молча кивнула.
— Помнишь те каникулы в Кингхорне? — спросила она, ласково поглаживая одну фотографию. — Этот ужасный дурацкий прицеп и бесконечный стук дождя по крыше…
— Помню, — тихо отозвался Брайан. — Дождь лил каждый день.
— Но Майклу нравилось… он носился везде в своих новых резиновых сапожках. — Мэй наконец подняла голову, лицо было искажено от боли. — Господи, что теперь делать?
Брайан сел рядом с ней, зажав руки между коленями.
— Мы справимся с этим, милая. Мы вместе, правда?
Мэй молчала, уставившись вдаль.
Десять
— У тебя готов отчет для «Сан-Рафаэль»? — поинтересовалась Кэсси Мотрэм у своего мужа, когда
