каперсами, Квиллер спросил о миссис Таттл.
– Похоже, она обладает уникальной смесью материнской любви и военной власти, – заметил он.
– Эта женщина настоящее чудо! Можете себе представить, что она родилась в подвале «Касабланки»? – отреагировала Эмби. – Её отец был сторожем. К двенадцати годам она знала дом как свои пять пальцев и мечтала стать менеджером. Если вы соблюдаете правила поведения, миссис Таттл с вами внимательна и корректна. Её можно попросить о чём угодно. Можно, конечно, не получить желаемого – зато улыбок будет на миллион.
– Мне наверняка понадобятся дополнительные ведра. Крыша протекает. А ещё горячая вода в душе идёт как-то непредсказуемо.
– С этой проблемой сталкиваются все жильцы. Привыкнете.
– Вы знаете, кто живёт в 14-В?
– Нет, какая-то новенькая. Видела её в лифте – выглядит просто дико. – Эмби жадно поглощала своё блюдо.
– Надеюсь, она не станет подолгу плескаться в душе, – сказал Квиллер. – А что вам известно о Графине?
– Я ни разу с ней не встречалась. И никогда не видела! Я из другого класса. Мэри вот с ней знакома. Мэри приглашали на двенадцатый этаж только потому, что её отец – банкир да училась она в одном из этих восточных колледжей. – Амберина уже порядком нахлебалась из бутыли «Вальполичелли», поэтому становились всё разговорчивей и откровенней. – Знаете, Квилл, три года назад мы думали, что вы положили на Мэри глаз, но не продвинулись дальше потому, что работали журналистом и Мэри считала себя слишком шикарной для вас.
– Приятно сознавать, что слухи циркулируют не только в Пикаксе, – сказал он. – Давайте перейдем к десерту? Рекомендую мороженое и эспрессо. – И тут же сменил тему, задав вопрос, наиболее его волновавший. – Почему пентхаус сдаётся со всей обстановкой?
– Бывший жилец умер, поэтому его имуществом занимался суд. Для того чтобы поселить вас в пентхаусе, Мэри пришлось подергать за кое-какие веревочки. Если бы не ваши деньги…
– Чем занимался этот жилец?
– Торговал произведениями искусства. Имел пай в картинной галерее, находящейся в деловом районе, «Бессингер-Тодд».
– Судя по всему, дела у него шли успешно, хотя я и не разделяло его живописных пристрастий.
– У неё. Это была женщина, Квилл. Дианна Бессингер. Мы звали её леди Ди.
– Почему она предпочла жить в трущобах типа «Касабланки»?
– Думаю, ей понравился пентхаус. Именно леди Ди организовала НОСОК.
– Вы когда-нибудь бывали в её квартире? Там полно картин с грибами.
– Да. Как-то она устраивала вечеринку для волонтеров НОСКа, и я тогда спросила её о грибах. Я не притворялась, что смыслю в искусстве, но мне было интересно. Она ответила, что грибы очень сексуальны.
– Что с ней случилось?
– Она… умерла очень неожиданно. – Впервые за весь вечер Эмби заговорила настороженно.
– Сколько ей было лет?
– Сорок с чем-то. В газете, по– моему, написали сорок пять.
– Наркотики?
– Нет. – Амберина почему-то нервничала. – Знаете, мы не любим об этом говорить. Спросите при встрече у Мэри.
«Ух ты! – подумал Квилл. – Неужели СПИД?!» Но тут же изменил точку зрения. Спид никоим образом не объяснял кровавое пятно на ковре, к тому же от него «неожиданно» не умирают. А может, умирают?
– Вы сказали, что именно она организовала НОСОК, так? – уточнил он.
– Да, она очень любила 'Касабланку'. – Эмби с облегчением перескочила на другую тему. – Каждый, живущий в этом здании, чувствует особую связь с ним.
– А ваш привратник? Вы сказали, что его застрелили. При каких обстоятельствах? Возможно, он был замешан в чём-то незаконном?
– Нет, ничего подобного, – ответила она и склонилась над чашкой эспрессо. – Не правда ли, чудесный аромат?
– Тогда что с ним произошло? Что за история?
– Ну, это был милый человек, который всю жизнь прожил в подвальном помещении. Он вышел на пенсию и стал получать пособие, но ему очень нравилось надевать свою старую униформу, открывать и закрывать дверь, получать мизерные чаевые. Знаете, формой ему служила ливрея, длинная, до пят, – в ней он чувствовал себя значительным, так я полагаю. Однако со временем ливрея залоснилась, позеленела, золоченые позументы ободрались, несколько пуговиц отлетело. К тому же он забывал бриться. Мы называли его бедный старый Гас. Смотреть на него было жутковато, но он удивительно вписывался в интерьеры «Касабланки», вы понимаете – личность! Проезжавшие мимо глазели на старика и хохотали. Про него даже написали в «Дневном прибое». И вот однажды ночью какие-то подростки – накачанные какой-то дурью, так мне кажется, – застрелили старого Гаса!
Квиллер нахмурился и печально покачал головой
– Всё в порядке? – тут же раздался встревоженный голос.
