Царь-Ужас

послал тебя за каким-то там биороботом, даже если бы они впрямь могли сохраниться в области Нижних гор. Думаю, ты там и не был, правда, офицер Ли? Я знал одного номада, который побывал за Нижними горами. У него годами гнили ноги, он не мог ходить. – Номад коротко взмахнул Пластиной перед скорчившимся экспонатом, X и кровь из раны перестала течь. – Сейчас боль исчезнет, и рана затянется.

– А палец? – ошеломленно спросил экспонат X.

– Зачем тебе десять пальцев? Хватит и девяти, – равнодушно ответил Поллинг. И сказал офицеру: – Я хочу купить этот экспонат.

– Купить?

– Ну да. Я так прямо и говорю – купить.

– Но что ты можешь мне дать взамен? – удивился Ли. – Я не тайный Коллекционер. У меня есть все, что мне надо.

– Вряд ли я покажусь тебе щедрым, – согласился номад, – но я могу дать тебе единственно справедливую цену.

– О чем ты говоришь?

– О Пластине, – усмехнулся номад. – О свежей Пластине, заряженной, как говорят, доверху. Она даст тебе возможность добраться до Старой Базы. Не будем лукавить, офицер Ли, на Старой Базе тебя, несомненно, изолируют за невыполнение приказа, но не думаю, что тебя бросят в пустой бункер и будут там держать. Думаю, тебе дадут возможность исправиться. Может, отправят сюда, к нам, в пустыню, – усмехнулся он. – Этого не надо бояться. Если ты будешь с нами, однажды мы действительно побываем с тобой в области Нижних гор.

– А экспонат X?

– Я же говорю, что хочу его купить.

Ли задумался.

Ситуация выглядела безнадежной.

Даже экспонат X это почувствовал. Прижав раненую руку к груди, он тревожно переводил взгляд с номада Поллинга на Ли и обратно. Вряд ли ему нравился офицер Ли, но за время долгого похода он все-таки к нему притерпелся. К тому же офицер Ли не лишал его пальцев.

– Дай Пластину, – Ли протянул руку.

– Мы сделаем это несколько иначе, – доброжелательно усмехнулся номад. – Этот человек, – он кивком указал на одного из своих молчаливых спутников, – выведет тебя в зону, прямо контролируемую Старой Базой. Там ты получишь обещанную Пластину, тебя не обманут. Хотя ты ведь знаешь, ее все равно придется прятать, иначе как ты объяснишь потерю экспоната, правда?

Он внимательно взглянул на офицера Ли:

– Я мог бы не говорить тебе этого, но ты долго пробыл в пустыне и ощущаешь мир не так, как раньше… К сожалению, через какое-то время ты окажешься на Старой Базе, а значит, вернешься к прежним ощущениям… Так вот, забудь про все, что тут произошло и никогда не пытайся найти меня или потерянный экспонат. Считай, что ничего такого не было, что ты просто потерпел аварию, был ранен. Ну, какие-то смутные видения, сам знаешь. Тебе легче будет прожить оставшиеся годы, офицер Ли, если ты убедишь себя в том, что ничего такого не было.

3. Коммодор Фрина

Через три года офицера Ли выкрал из южной трибы уродов номад Кейсон.

Почти три месяца Ли провел в восстановительном лагере. Никаких лишних впечатлений, ему их хватило в трибе уродов, – занятия спортом, прогулки по пустынному каньону, над которым иногда появлялось багровое, траченное пылевыми бурями солнце. Офицер Ли ни на что не жаловался и не искал общества. Вызванный в Особую комиссию, он дал показания, из которых следовало, что экспонат X и машина были потеряны им при неудачной преждевременной посадке, вызванной воздействием на машину неизвестных летательных аппаратов. Офицер Ли объяснял встречу с неизвестными летательными аппаратами очень подробно, надеясь понять, где именно он мог побывать, но его выслушали без особого интереса. Зато чрезвычайно подробно были изучены все обстоятельства пути по Мертвым территориям и обстоятельства пленения. Выжил в трибе офицер Ли, видимо, потому, что за время путешествия более или менее адаптировался к жизни в пустыне. При всем этом офицер Ли ни словом не обмолвился о номаде Поллинге, ни одним намеком не дал понять членам комиссии, что экспонат X может быть жив, даже может находиться не в провинции, а на Старой Базе.

Вопрос о Коллекционерах, кстати, не поднимался.

Никому в голову не пришло связывать исчезновение экспоната X с существованием тайных Коллекционеров.

Офицер Ли не знал, подвергалось ли технической проверке место уничтожения его машины. Но даже если и подвергалось, что, собственно, можно найти в каменистой пустыне, подверженной резким температурным скачкам и продуваемой всеми ветрами?

Надо отдать должное. Особая комиссия внимательно отнеслась к офицеру Ли.

Он не был предан суду, его просто отправили в отставку, а грозившее ему заключение заменили годом архивных работ. Замкнутость и неразговорчивость бывшего офицера убедили членов Особой комиссии в необходимости именно такой (мягкой) терапии. В подземном бункере, освещаемом лампами дневного света, бывший офицер Ли день изо дня разбирал старые материалы, до которых у исследователей руки не доходили.

Вполне бессмысленное дело.

Секретные приказы, отданные Тайным Советом Старой Базы сто или двести лет назад, были так же скучны, как приказы, отданные лет десять назад или отдаваемые сегодня. Правда, Ли с удивлением узнал, что некоторые крупные трибы уродов находились как бы под опекой, даже под влиянием номадов, а значит – самой Старой Базы. Он так и не понял, как все это соотносится и какой в этом смысл, но походило на то, что существование Старой Базы с очень давних пор каким-то образом связано с трибами. И наоборот.

Но, в сущности, это было скучно.

Ли не видел в этом никакого открытия.

Когда-то он сам служил в Охране на южной границе и знал, что в принципе бороться с трибами можно как с морскими течениями, их, скажем, останавливают плотинами военных заграждений. Но проходят сотни лет, и плотины рушатся. Поэтому проще не вставать на пути несущихся по пустыне триб, всегда уступать им дорогу. Какое же в этом открытие?

Только однажды документы удивили Ли по-настоящему.

Просматривая старые файлы, он узнал о странной зависимости самоубийств и уровня порядка на Старой Базе.

Стоило Тайному Совету ограничить действия на границах, дать некую поблажку миллионам людей, занятых круглосуточной Охраной Старой Базы, высвободить дополнительные свободные (личные) часы, как древние безжизненные каньоны начинали превращаться в места многочисленных драм. Создавалось впечатление, что молодые люди (пол не имел значения) попросту не знали, как им распорядиться вдруг выпавшим свободным временем. Многочисленные предположения (разочарование в идеалах, неверие в будущее, подчеркнутое колоссальными ежегодными потерями, вызываемыми падением крупных метеоритов, невозможность построить личную жизнь в соответствии с индивидуальными наклонностями, наконец, вечное непреходящее напряжение) не получали подтверждений. Все это, конечно, могло послужить одной из причин, но не могло быть главной причиной. Больше всего удивляло то, что пик самоубийств на Старой Базе всегда приходился именно на периоды покоя, когда, казалось бы, человек должен был радоваться жизни. Известно, порядок вносит успокоение, но почему-то молодые люди (речь шла прежде всего о молодых) не находили успокоения в порядке.

Все это так и осталось бы тайной для Ли, если бы в недавних наработках, отправленных в архив, он не наткнулся на закрытую докладную записку коммодора Фрины, касающуюся экспоната X. В записке подробно анализировался провалившийся эксперимент (с участием офицера Ли) и приводились многочисленные аргументы в пользу его повторения.

Коммодор Фрина, узнал Ли, выдвинула смелую гипотезу: тяга к самоубийствам отнюдь не случайно возрастала в периоды наивысшего порядка. Именно железная дисциплина, идеальный учет, жесткий постоянный контроль (буквально до минут) личного времени приводили к тому, что психологи называли сильнейшей сенсорной усталостью. Скорее всего, считала коммодор Фрина, молодым людям, еще не имеющим настоящего жизненного опыта, не хватает разрядки. Они готовы шагнуть в каньон, лишь бы на мгновение почувствовать волну страха, ужаса или восторга – того, чего лишены в обычной жизни. Изучив огромное количество конкретного материала, коммодор Фрина и члены ее исследовательской группа пришли к выводу, что наиболее устойчивы к стрессу те, кто получил тяжкий опыт службы в Охране, те, кто прошел опыт ведения войн на южных границах, и, наконец, номады пустыни, особенно связанные с тайными Коллекционерами. Среди последней группы самоубийств вообще не наблюдалось в принципе.

В связи с вышеуказанным коммодор Фрина, опираясь на проведенные исследования, предлагала:

а) определить наконец конкретное содержание древнего термина искусство,

б) подвергнуть указанный древний термин конкретному критическому анализу,

в) вернуть указанное искусство современному миру, четко определив его границы, и

г) определить место и время воздействия указанного искусства конкретно на всех членов общества.

Специальная Комиссия, созданная по рекомендации Тайного Совета, узнал Ли, пришла в итоге к выводу, что искусство – это не что иное, как мощный сенсорный удар сразу по всем чувствам человека – зрительным, слуховым и так далее. Правда, смелые предположения о том, что, возможно, под термином искусство древние понимали всего лишь умелые манипуляции со свето-шумовыми гранатами, не подтвердились. Эффект от использования таких гранат, конечно, силен, но всегда однобок, вряд ли искусство ограничивалось простым ошеломлением. Может, перед главным воздействием искусства на человека и взрывалась одна – другая связка таких гранат, но все-таки это могло служить только прелюдией…

Эксперимент был поставлен.

Капсула времени (машина офицера Ли) провела точечные исследования, подтвердившие особый статус произведений искусства (в прошлом). Более того, некий объект, планировавшийся как экспонат X для готовящейся Галереи искусств на Старой Базе, был успешно перемещен в нужную реальность. К сожалению, в силу определенных обстоятельств объект, указанный как экспонат X, был утерян, а на проведение новых экспериментов, в связи с их чрезвычайной дороговизной, Тайный Совет не дал согласия.

Значит, номад Поллинг не ошибался, подумал Ли без всякого облегчения. Экспонат X никогда не был биороботом, он представлял собой всего лишь произведение искусства. Понятно, почему номад Поллинг так настаивал на покупке экспоната X.

После некоторых размышлений Ли обратился в Тайный Совет с просьбой о встрече с коммодором Фри-ной.

Дни проходили мерно и ровно.

Ничего интересного в архивах Ли больше не находил, зато ему стали сниться долгие сны. Он видел пустыню, красноватое рассеянное освещение и шагающий по камням, прихрамывающий и ругающийся экспонат X. Наверное, я зря обращался с ним столь жестко, думал Ли. Но я ведь не мог знать, что произведение искусства может оказаться похожим на биоробота.