если да, то пусть говорит сейчас или навсегда скроет свой секрет.
– Йау! – заявил Коко.
Флагшток нахмурил брови, обе женщины усмехнулись, но у Квиллера возникло смешанное чувство удовлетворения и опасения.
Герберт взял Айрис в законные жены, и Айрис взяла Герберта в законные мужья. Настало время обменяться кольцами.
Взоры обратились к Квиллеру. Он поискал кольцо в кармане. Нет! Не тот карман. Ух! Он нашёл кольцо. А затем снова опозорился. Обручальное кольцо выскользнуло из его рук и покатилось по ковру.
Юм-Юм метнулась за ним. Постоянно проживающий воришка клингеншоенского особняка, привлеченный блеском золота, взмахнул своим маленьким сокровищем под китайским столиком, и Квиллер бешено погнался за ним. Когда трофей уже был в пределах досягаемости, кошка покатила его в холл, подбивая сначала одной лапой, а затем другой. Она катила кольцо до самого бухарского ковра, где шафер наконец перехватил его.
С рекордной скоростью вспотевший судья завершил церемонию:
– Я объявляю вас мужем и женой.
Флагшток смущённо поцеловал свою жену, и начались объятия, рукопожатия, поздравления и наилучшие пожелания.
Жизнерадостные звуки фортепианной музыки Шуберта подошли как нельзя более кстати, и миссис Фулгров и мистер О'Делл появились с подносом шампанского и легкими закусками. Квиллер с бокалом белого виноградного сока в руках предложил тост за счастливое будущее молодоженов.
Момент поздравлений был короток. Судья залпом осушил свой бокал и поспешно удалился. Новоиспеченная миссис Флагшток упросила своего мужа пройти в столовую посмотреть резную работу на массивном немецком буфете.
– Надеюсь, она будет счастлива, – сказал Квиллер Сьюзан Эксбридж, – К сожалению, я подмочил свою репутацию шафера.
– Но Коко вёл себя как благородный кот, – сказала она, – его своевременное появление разрядило обстановку.
Флагштоки вернулись после краткого осмотра и выразили желание удалиться, жених зазвенел ключами от машины и потянул жену к двери.
– Подождите минутку, – сказал Квиллер. – Дайте мне ключи, и я подам вашу машину к главному входу. Мы не бросаем рис, но вы должны уехать по правилам.
– Но у нас две машины, – заявил Флагшток. Машина жены – в гараже.
– Заберёте её завтра. Никто никогда не слышал. чтобы жених и невеста уезжали в отдельных экипажах.
Квиллер и Сьюзан наблюдали, как они отбывали в номер для новобрачных в новом пикакском отеле.
– Ну вот, плохо ли, хорошо ли, – сказал он, – дело сделано.
Сьюзан приняла его приглашение пообедать в ресторане «У Стефани», где тени от свечей, горящих на столах, падают на пол, мягкий свет и тихая музыка создают романтическую обстановку. Это был вечер перед концертом, и они говорили о праздничном приёме в музее.
– Близнецы Фитчи будут снимать на видеокамеру, – сказала Сьюзан.
Квиллер кивнул с одобрением:
– Мои друзья в Центре отказываются верить, что в нашем отдаленном округе есть культурная жизнь.
– Я считаю нас Люксембургом северо-восточной части Соединенных Штатов, – сказала Сьюзан и театрально взмахнула руками. – Позвольте рассказать вам о сюрпризе, который мы готовим к концерту. Знаете ли вы, почему необходимо стоять во время исполнения «Аллилуйи»?
– Я слышал, на короля Англии этот шедевр произвёл такое впечатление, что он встал, а когда король стоит, все стоят. Так гласит легенда?
– Совершенно верно! Это было в тысяча семьсот двадцать четвертом году. Король Георг Второй посетит завтра вечером наше представление с полной свитой и в регалиях восемнадцатого века. Наш драматический кружок ставит… Вы должны вступить в «Пикакский драматический», Квилл. У вас хороший голос и благородная внешность. Мы смогли бы поставить пьесу «Звонок, книга и свеча», и Коко играл бы Пайвокета.
– Я сомневаюсь, что он захотел бы играть кота, – сказал Квиллер. – Он невыносимый сноб. Боюсь, как бы он тут же не сыграл заглавную роль в «Ричарде Третьем».
Обед с Сьюзан был приятным продолжением свадьбы, которую Квиллер считал скомканной. Он подарил ей букет роз, а она ему – нежный поцелуй. На время он забыл о своих переживаниях по поводу потери домоправительницы и о своем негативном отношении к её мужу. Забыл до тех пор, пока не начал свой традиционный вечерний обход дома.
Маленький томик лежал на ковре в библиотеке. Это был «Отелло», и Квиллеру на ум пришло лучшее, что он знал: Вы скажете, что этот человек любил без меры и благоразумъя.
Когда Квиллер нёс сиамцев через двор в плетёной корзинке, он вспомнил другую строчку, и его усы встали дыбом. Дай эту ночь прожить! Отсрочь на сутки.
ПЯТНАДЦАТЬ
Воскресенье, двадцать четвертое ноября
Ещё два дюйма снега выпало за ночь. Когда Квиллер принёс плетеную корзинку в главный корпус, бронзовые колокола на башне Старой Каменной церкви и магнитофонная запись колокольного звона в Малой Каменной церкви оповестили об утренней службе. Мистер О'Делл, уже посетивший раннюю мессу, приводил в порядок снегоуборочную машину.
– Уверен, сегодня соберётся много народу на вечеринку. Кажется, завтра не придётся чистить главную аллею и парк, ночью снега не будет.
Квиллер вошёл в дом, поднял рычажок термостата и начал готовить кошачий завтрак, как вдруг хлопнула входная дверь. «Это О'Делл, – подумал он, – решил выпить горячительного в такое холодное утро». Но никто не появился, и, когда Квиллер услышал всхлипывания в холле, он поспешил посмотреть, в чём дело.
– Миссис Кобб! – воскликнул он. – Что вы здесь делаете? Что с вами случилось?
Изможденная, бледная, со спутанными волосами, она устало прислонилась к двери.
При появлении Квиллера она громко разрыдалась, закрыв лицо руками.
Он привёл её в кухню и усадил на стул.
– Как вы сюда попали? Вы что, шли по снегу? Где ваш платок?
– Я не знаю, – причитала она. – Я ничего не знаю. Только… я убежала. Я не могла оставаться.
– Что-то было не так? Что? – Он снял её мокрые ботинки и обмотал ноги полотенцем.
Она трясла головой, и её всхлипывания переходили в стоны.
– Я сделала… ужасную ошибку…
– Миссис Кобб, почему вы не говорите мне, что случилось?
– Он монстр! Я вышла замуж за монстра. О, что мне делать?!
– Вы ранены?
Она покачала головой, извергая потоки слез.
Квиллер дал ей в руки коробку с бумажными носовыми платками.
– Он оскорбил вас физически?
– Ох! Я не могу об этом говорить! – Она уронила голову на стол, плечи её затряслись от рыданий.
