– Ничего подобного, я вовсе не плод твоего воображения. – Он осмелился накрыть ее руку своей. Девушка не шелохнулась. – Так можно мне остаться и высказать, с чем пришел?
– Ты хочешь просто поговорить? – уточнила Рэй, не скрывая недоверия.
Прикосновение, даже столь невинное, вызвало привычную волну тошноты, подавить которую удалось лишь титаническим усилием воли.
– Клянусь!
– Да, но как ты проник сюда?
Это звучало как начало разговора, и Джерри позволил себе немного расслабиться.
– Мой камердинер выяснил, что все ключи имеют дубликаты, и выкрал нужный.
– Твой камердинер?
– Мистер Гудфеллоу. В свое время он был парень ловкий и еще не совсем утратил навыки.
– Ты прихватил его с собой в качестве камердинера?! Но ведь он здесь уже однажды был, под видом лудильщика. Что, если кто-нибудь из прислуги его узнает?
– Ливрея совершенно преображает человека, а уж паричок тем более. Я боялся, что даже ты не узнаешь его при встрече. Он шлет тебе привет. Впрочем, довольно о нем, я здесь с иной целью.
– Но и ты передай ему мой привет.
– Хорошо.
Джерри помолчал. Узнав, что герцог этой ночью отправился искать приключений, он целый час репетировал речь, с которой хотел обратиться к Рэй, и вот теперь не мог вспомнить ни слова. Он даже не мог подавить нервную дрожь.
– Прости, Рыжая, – наконец сказал он. – Если бы я мог повернуть время вспять, я бы сделал это не колеблясь.
– Знаю, – тихо произнесла Рэй. – Я говорила тогда, что ты жестоко раскаешься, а ты посмеялся над моими словами.
– Я много над чем смеялся в тот день, но это просто так, с досады. Моей единственной целью было не позволить тебе вернуться в Линфилд.
– Ты хотел настоять на своем любой ценой.
– Чтобы уберечь тебя!
– Тебе не кажется, что это немного странный способ? Ты меня обидел, унизил, ты сделал мне больно, но хуже всего, ты дал мне понять, что такое полная беспомощность в руках мужчины! Ведь ты этого хотел, правда? Если ты явился просить прощения, то я тебя прощаю, хотя бы потому, что по-своему и ты пострадал. Но если надеешься залатать разрыв словами, если просишь все забыть и быть вместе, словно ничего не случилось, то напрасно. Я не знаю, смогу ли забыть хоть когда-нибудь.
Рэй говорила очень тихо и мягко, без малейшей неприязни, но слова ее были как удары бича. Но ранили не тело, а душу.
– Я лишь прошу, чтобы ты не избегала меня. Когда мы будем в безопасности, не беги прочь в первую же минуту, а еще лучше – никогда! Я постараюсь все исправить.
– Чтобы была спокойна твоя совесть?
– Чтобы тебе спокойно жилось.
Рэй заколебалась. По большому счету речь сейчас шла не о ней, а о будущем ребенке. Все остальное было второстепенным.
– Я не стану убегать, Джерри. Знай, я уже решила покинуть Линфилд и лишь по чистой случайности все еще здесь. Найджел некстати раскрыл, кто я такая.
– Куда ты хотела пойти? Ко мне?
– Да, к тебе.
– Правда?!
В голосе Джерри прозвучало такое счастье, что у Рэй не хватило мужества объяснить ему истинную причину. Но она промолчала не только поэтому. У нее не повернулся язык признаться в том, что беременна.
– Хорошо, что ты это сказала. Это поможет.
Рэй вновь открыла рот для признания – и снова не смогла издать ни звука. Она убедила себя, что промолчала для пользы дела: известие о ребенке могло отвлечь Джерри от предстоящей битвы за Стэнхоуп. Ему ни к чему знать, что она хотела просто укрыться в стенах его дома и что сам он тут ни при чем. Эта мысль вдруг наполнила Рэй таким сожалением и болью, что из глаз брызнули слезы.
– Я не могу… не могу выносить твоих прикосновений! – крикнула она шепотом. – Но все равно обними меня, как раньше! Может быть, у нас получится. Это я во всем виновата, Джерри! Это случилось по моей вине! Прости за те слова!
– Тсс! Ничего не говори сейчас.
Рэй напряглась в ожидании объятия. Однако когда Джерри потянулся к ней, она с некоторым удивлением поняла, что и он боится настоящего контакта. Его страх странным образом успокоил ее.
– Я солгала, Джерри, когда сказала, что если ко мне кто-то прикасается, я вижу при этом твое лицо. Это неправда! Я хотела… я хотела…
