– А как же иначе! – Нэнси склонилась ближе и понизила голос. – По правде сказать, среди нас есть такие, кто считает герцога человеком безнравственным, даже распутным. Оно, может, и так, но к своей воспитаннице его светлость был неизменно великодушен. Святой и тот не сделал бы для нее больше!
Рэй еле сдержалась, чтобы не наговорить гадости, которые так и рвались у нее с языка. Порицать нанимателя – лучший способ лишиться места. Об этом не стоило забывать ни при каких условиях.
– А тебе не кажется странным, – начала она осторожно, – что теперь, когда мисс Эшли устроила свою жизнь, когда у нее двое детей от законного мужа, его светлость собирается забрать ее в Линфилд, хочет она того или не хочет?
– Странно? – Нэнси пожала плечами. – Простой девушке не годится совать нос в господские дела. К тому же миссис Тиммз сказала, что его светлость не признал брак мисс Эшли. Значит, для него ни муж ее, ни дети не законны. Среди людей знатных такое случается сплошь и рядом. Я стараюсь не осуждать того, чего не понимаю. Вот, например, я не осудила тебя за то, что ты носишь под панталонами деревянный нож, хотя это и показалось мне странным и неприличным.
– Ты о чем?
– О твоем варварском оружии. Оно было привязано у тебя над коленом.
– Я не знаю, откуда оно взялось! Наверное, Джерри привязал, когда я уже спала.
– Господи Иисусе! – Нэнси округлила глаза и прижала ладонь ко рту: при всей своей живости она еще не позволила мужчине увидеть хотя бы ее лодыжку.
– А где сейчас этот нож? – спросила Рэй, притворившись, что не слышала восклицания. – Надеюсь, ты его не выбросила?
– Он у тебя под матрацем, вместе с ножнами. – Горничная вскочила и приподняла край постели. – Только не говори, что собираешься снова это носить!
– Раз Джерри так хотел – значит, буду.
– Но здесь не водятся дикари!
– Правда? – У Рэй вырвался невеселый смешок. Она все еще помнила похотливое лицо Ньюборо. – Хотелось бы верить.
Глава 21
Рэй не расставалась с ножом, хотя уже через несколько дней Ньюборо покинул Линфилд и им не пришлось более встречаться. Ближе к Рождеству Лесли и Эванс тоже отбыли в свои поместья.
Постепенно жизнь Рэй вошла в новую колею. Она поднималась еще до восхода солнца и оставалась на ногах до позднего вечера. Будь у нее возможность чаще появляться на людях, дни ее мало отличались бы от тех, что она проводила в Маклеллан-Лэндинге. По натуре работящая, Рэй старалась не отставать от других, и это мало-помалу расположило к ней всю прислугу. Даже миссис Тиммз, кухарка, оттаяла душой, когда поняла, что новенькая не собирается вносить в дом сумятицу. Герцог никак себя не проявлял и, похоже, понятия не имел о том, кто пополнил ряды его прислуги.
Рождество не внесло в однообразную жизнь замка радостного оживления. Миссис Тиммз приготовила традиционный хмельной напиток. Рэй получила свою долю и позднее, стоя в толпе других слуг перед камином, где горело святочное полено, выслушала от Стивенса общее поздравление и благодарность за хорошую работу. В эту ночь она плакала, пока не уснула. Нэнси делала вид, что не замечает слез соседки.
После наступления нового года герцог по каким-то делам отбыл в Лондон. Поскольку ничто не говорило о том, что дела эти связаны с Эшли, Рэй постаралась отбросить тревоги и немного расслабиться. Впрочем, как и вся остальная прислуга, но лишь морально. Экономка не только не ослабила узду, в которой держала горничных, а, наоборот, стала еще требовательнее.
– Она боится, как бы герцог, вернувшись раньше времени, не застал нас бьющими баклуши, – объяснила Нэнси. – Она не переживет выговора…
Однажды, когда Рэй сидела на кухне и завтракала, за дверью черного хода раздался перестук разнокалиберных посудин, оповещая о приходе лудильщика. Войдя в помещение, он первым делом тщательно отряхнул на коврике запорошенную снегом одежду и обстучал сапоги: миссис Тиммз не терпела в своих владениях мокрых следов и не стеснялась отчитывать виновников. Покончив с этим, лудильщик, добродушно ухмыляясь, огляделся. Его лицо пошло веселыми морщинами. Рэй. однако, заметила, с каким трудом он стянул с рук грубые рукавицы – наверное, сильно промерз в пути.
Взгляд лудильщика оставался довольно равнодушным, пока не наткнулся на девушку. С минуту он смотрел так, словно не мог поверить своим глазам, потом быстро отвернулся, прошел к очагу и протянул руки поближе к огню.
Пока миссис Тиммз осматривала кухонную утварь и отбирала то, что нуждалось в починке, а прислуга толпилась у двери и рылась в принесенном на продажу, Рэй сделала для старика чашку чаю погорячее.
– Эй, мистер, огонь не так быстро согреет вас, как вот это. Пейте, пейте! Промерзнув насквозь, вы не сможете работать.
Она сунула чашку в руки старика, намеренно игнорируя сдвинутые брови кухарки.
– С меня довольно и твоей улыбки, Рыжая. Она согревает лучше всякого огня.
Рэй, моргая, застыла на месте. Она думала, что ослышалась.
– Ишь ты, как подольщается! – фыркнула миссис Тиммз. – Недаром говорят, седина в бороду – бес в ребро. Уж не надеетесь ли вы обольстить ее, мистер?
– Я бы не отказался, да у нее небось есть ухажер. Ну-ка, Рыжая, признавайся, есть у тебя миленький?
Она медленно кивнула. Лудильщик театральным жестом схватился за сердце.
– Ну вот, оно разбито! Разбито, как стены Иерихона.
Глаза Рэй невольно округлились, руки задрожали, и она поспешила спрятать их под передник.
