Он недоверчиво взглянул на меня и отодвинул кресло.
– Неприятно, что ты легавый, – продолжал я, – поневоле обретаешь привычки. Даешь рутине ежедневно овладевать собой, и, так в течение многих лет. В конце концов, становишься неспособным думать в одиночестве.
– Все верно, лейтенант, – согласился Полник, отодвигаясь еще на несколько сантиметров.
– Потому что мотив в девяносто девяти случаях из ста один и тот же. Почему-то думают, что и в сотом он будет таким же. Мы так привыкли считать, что основная причина во всех преступлениях – деньги, что продолжаем считать так же и в других случаях. Это ошибка. Если бы я подумал об этом раньше, мы, возможно, в данный момент уже похрапывали бы, или опрокидывали стаканчики в приятном месте.
– Вы так думаете, лейтенант?
– Вы проделали отличную работу, прогуливая шерифа, сержант.
– Благодарю, лейтенант. Но мне кажется, что прогулка не доставила ему удовольствия. Кажется, шериф остался недовольным.
– Это у него пройдет, это всегда у него проходит.
Полник забеспокоился.
– Три минуты уже прошли, лейтенант.
Я посмотрел на часы.
– Осталось еще около сорока секунд.
– И что тогда будем делать?
– Пока полюбуйтесь на пейзаж.
Полник не смог скрыть любопытства.
– Да, но вы им не любуетесь, вы чего-то ждете.
– Да, не им… я ожидаю барабаны последнего суда.
– Да, конечно…
Спинка его кресла уперлась в стенку напротив меня.
– Я понимаю… Вы ожидаете чего-то, связанного с делом, и…
В это время где-то за пределами кабинета раздался сильный грохот.
– Ну, вот! – обратился я к Полнику. – Барабаны последнего суда!
12
Я пробежал по коридору и первым проник в комнату. Полник вбежал следом. Отовсюду слышался топот ног, и я даже пожалел, что среди бегущих нет Мэрфи, чтобы принять на попечение третий труп.
Тут я услышал нежный голосок, напевающий:
– Спи малютка… спи спокойно…
Я сразу замер и посмотрел вниз. Дыхание Полника за моей спиной напоминало удары кузнечного молота.
Мисс Томплинсон стояла на коленях, держа в своих объятиях Августа Дикса, и нежно покачивала его.
Мистер Дикс не протестовал, он просто не мог протестовать, потому что в его левом виске красовалась, окруженная следами пороха, дыра, а его правая рука, безжизненно свисающая вниз, все еще держала пистолет.
Мисс Томплинсон посмотрела на меня испепеляющим взглядом. Затем она отвернулась и продолжила песню, еще сильнее прижимая к себе голову, которой теперь все было безразлично.
– Самоубийство! – закричал Полник.
Вскоре в комнате собрались все прибывшие с Лоэрсом. Там был абсолютно невыразительный Ханлон, любопытная Кэролайн, Пирс, с полным ужаса взглядом, и мисс Баннистер, которая, казалось, сочувствовала горю мисс Томплинсон.
– Выходит, лейтенант, – обратилась ко мне мисс Баннистер, – я ошиблась. Это был действительно один из мужчин.
Я ничего не ответил.
– Ну, же! – заявил Лоэрс. – Сделайте хоть что-нибудь! И для начала отнимите у этой женщины труп.
Мисс Томплинсон так свирепо глянула на него, что он невольно отступил.
– Никто до него не дотронется! – прохрипела она жутким голосом. – Никто кроме меня! Он мой и всегда будет моим! И все остальное ложь! Грязная ложь!
Ее ненавидящий взгляд переметнулся на меня.
– Это все вы сфабриковали! Вы, лейтенант! Вы придумали все эти подлости о моем маленьком сокровище и о других девушках!
Она любовно обняла голову Дикса и принялась раскачиваться взад и вперед.
– Да, да, мое сокровище, тебе никто не сделает бо-бо. Никто!
