школьный автобус не мог проехать к ним через высокие сугробы; засыпая, она тихонько их напевала.
Каждый вечер в одно и то же время Элиза слышала, как Георг выкатывал из гаража мотоцикл и уезжал. Лежа на кровати, она напряженно вслушивалась в затихающий звук мотора, будто пыталась за него уцепиться. Как только он стихал окончательно, Элиза, как порвавшаяся резинка, отскакивала назад. Когда среди ночи Георг возвращался домой, она просыпалась от звука его шагов. Однажды она собрала все свое мужество и, будто случайно, вышла к нему на лестницу. Они стояли друг напротив друга; Георг пропах дымом и дровами, словно долго просидел у костра. Он вздрогнул, заметив в темноте Элизу.
– Никак не заснуть, – быстро проговорила она, почти извиняясь, и хотела уже спуститься вниз.
Вдруг эта ситуация показалась ей странной, и Элизе стало неловко оттого, что она хотела поймать Георга на лестнице.
– Мне тоже не заснуть, – сказал Георг, – если хочешь, можешь зайти ко мне ненадолго.
Они проскользнули мимо спальни родителей, и Элиза быстро прижала ухо к двери, но изнутри не доносилось ни звука.
Георг предложил ей единственный стул, а сам подошел к окну.
– А куда ты все время ездишь по ночам? – спросила Элиза с любопытством.
– К другу Кинг Зору. Он живет на свалке автомобилей возле транспортной развязки. Я приношу ему еду.
– Он нигде не работает?
– Нет, то есть он хранит огонь. Он говорит, что, пока он жив, огонь не должен погаснуть.
Элиза рассмеялась:
– Похоже, он ненормальный.
– Он мой друг, – отрезал Георг, будто и так рассказал слишком много.
С этих пор Элиза каждую ночь дожидалась на лестнице возвращения Георга. Когда он приезжал, она садилась в его комнате на край кровати, болтала ногами и хихикала, если он, бурно жестикулируя, обращался к ней на иностранном языке. Однажды он привлек ее к себе, обнял и сказал, что не интересуется девочками своего возраста, и эти слова прозвучали как признание, которое его самого тревожило. «Но ведь мы друзья, самые лучшие друзья. Я люблю тебя здесь», – сказал он и щелкнул ей пальцем по лбу. Потом подошел к окну и стал смотреть на подножие холма, в море огоньков, которые светили им из города.
Ветер развевал волосы Элизы. Она обхватила его плоский живот. Мимо проносились белые таблички с названиями улиц, перед каждым поворотом Элиза думала, что они съедут в кювет. Но шоссе вело все дальше, от большой скорости у нее замирало в животе, и она прижималась к спине Георга, к этой теплой и защищающей стене. Они остановились у опушки и вошли в лес, сухая листва трещала у них под ногами. Было тепло, на поляне они стащили с себя футболки и полуголые улеглись в высокую траву. Элиза сорвала маленький желтый цветок и вставила его Георгу в рот.
– На юге замечательно, – сказал он. Она повернулась к нему и положила голову на локоть.
– Стоит лишь раз там побывать, и ты уже никогда этого не забудешь, – добавил он.
– В следующий раз возьмешь меня с собой?
Он рассмеялся, как будто эта мысль его развлекла.
– Возьму когда-нибудь…
– Желательно до того, как я умру. Георг потрепал ее по щеке, как ребенка.
– Ты с ума сошла, малышка.
Он снова перевернулся на спину и скрестил под головой руки.
– Я люблю тебя как младшую сестренку, – сказал Георг.
– Знаю, – произнесла Элиза разочарованно и отшвырнула поднятый с земли камушек на середину поляны.
– Да, я возьму тебя с собой на юг и буду заботиться о тебе, следить, чтобы с тобой ничего не случилось.
Георг сел, светлый локон упал ему на лоб, он поджал ноги, обхватил загорелыми руками колени.
– Ты когда-нибудь видела, как умирает человек?
– Нет, – сказала Элиза. – Моя бабушка упала с лестницы и разбилась. Когда я вернулась домой, она уже лежала под простыней в «скорой помощи».
– Я не мог его спасти, – сказал Георг. Во время рассказа он ощипывал ногтями желтые лепестки, которые один за другим падали в траву.
– Он был моим лучшим другом, единственным, который у меня был на юге. Однажды мы решили рано утром поехать на мотоциклах по серпантину. Мы представили себе, как это будет классно – ехать навстречу восходящему солнцу. Мой друг понимал, что это необыкновенно красиво – ехать навстречу новому свежему дню. Но он погнал вперед и, когда мы проехали две трети пути, на резком повороте съехал с дороги. Мотоцикл отбросило далеко от того места, куда он упал. Кровь было не остановить. Я никогда не думал, что в одном-единственном человеке может быть столько крови.
– Он умер?
– Он умер.
– Это, наверное, противно – лежать в собственной крови. Я бы закрыла глаза и постаралась не проснуться. В детстве я молилась об этом, – сказала Элиза.
