Представительство «Азербайджанских авиалиний» в Дели размещалось рядом с «Аэрофлотом» — как и положено, на улице Льва Толстого. Глава представительства (он же единственный оставшийся в офисе работник) при встрече оказался милым парнем, люто ненавидящим Индию из-за начавшихся у него здесь мигреней. Я связал его со знакомым врачом-аюрведом, а он мне помог поменять билет на «Туркменские авиалинии». Расстались мы друг другом чрезвычайно довольные.
До вылета в Москву оставалось еще больше двух месяцев, и я, забравшись в Интернет, начал выяснять, где можно записаться на курсы десятидневной медитации молчания Випассаны. О Випассане я узнал в ашраме под Бангалором: посмотрев на мои импульсивные движения, инструктор покачал головой и сказал, что мне было бы полезно пожить десять дней без суеты. 2 мая начинались курсы в лагере Випассаны в Дхарамсале. Маршрут на север прочертился сам собой.
До джайнистского ашрама в южной части Дели я добрался в темноте, расплатился с рикшей, после того как тот помог мне занести вещи в комнату, и моментально уснул. А утром, когда проснулся и вышел из одноэтажного жилого корпуса, долго тер глаза, не веря открывшейся картине: сразу за стенами ашрама стояли десятки огромных храмовых строений, сложенных из золотистого песчаника. Напротив, через дорогу, торчала высоченная статуя Ханумана, отсутствием деталей напоминавшая эрегированный член, уставившийся в низкое, все еще набухшее ночью темно-синее небо. Я пошел вдоль забора к видневшемуся вдалеке входу в храмовый комплекс.
— Сэр, сэр! — Кто-то окликнул меня, и одновременно за спиной раздались частые шаги. Я сделал вид, что не слышу. Всякий раз, когда меня называют сэром, я чувствую угрозу своим деньгам.
— Сорри, сэр! — чуть запыхавшись, проговорил невысокий индиец в блестящих свеженачищенных туфлях. — Вы в храм на пуджу[27]?
Все в нем было нехорошо: и «сэр», и «сорри», и туфли. Поэтому юношу я решил немедленно шугануть.
— Я христианин, — злобно сказал я. — У нас своя пуджа!
— Люблю Христа, — как-то не в тон, мечтательно, отозвался молодой человек. И, не дождавшись моей реакции, добавил: — Меня зовут Виджей, а вас как?
От такого нахальства я настолько оторопел, что неожиданно назвал свое имя.
— Будем знакомы, — сказал Виджей. — Вы не против, если я покажу вам храм?
Я был безусловно против, но мой спутник так доверчиво смотрел мне в глаза, что я молча кивнул.
— А с чего это ты вдруг любишь Христа? Ты же индус? — спросил я, стараясь скрыть раздражение.
— Я и Магомета люблю. Я всех люблю — так учитель учил.
— Учитель? Как зовут твоего учителя?
— Шри Дургачарья. А храм называется Шакти Пет.
Индиец рассказал мне о том, что Шри Дургачарья много лет жил в пещере в Гималаях, а имя свое получил в честь божественной покровительницы. Однажды ему приснилось, что он должен спуститься с гор, прийти в Дели и построить храм Дурги. Дурга — она и есть Шакти. Понятно?
Я решил не задавать вопросов и неопределенно мотнул головой. Мы сняли обувь, прошли через металлоискатель и очутились на небольшой площади. Несмотря на ранний час, здесь было много людей. Мой провожатый уверенно повел меня сквозь толпу ко входу в одно из строений. В центре зала стоял алтарь, а вдоль стен были расставлены металлические статуи многорукого божества — надо полагать, этой самой Дурги. Но рассмотреть их мне не удалось, индиец взял меня за руку и подвел к жрецу, колдовавшему над алтарным огнем. Тот что-то пошептал, мазнул Виджею серой краской по лбу и плотоядно взглянул на меня. Я отрицательно замотал головой. Виджей был явно расстроен и просительно смотрел мне в глаза. Пока я раздумывал, жрец умудрился неуловимым жестом поставить серое пятно и мне. Молодой человек дал ему немного денег, и мы направились к выходу. Я посчитал экскурсию завершенной, но ошибся: Виджей повел меня в соседний храм Кришны. В результате поверх первого, серого, появилось второе — розоватое — пятно. Дальше мы почтили вниманием Шиву, Кали и Ханумана. Я чувствовал усталость, на лбу у меня красовалась грязноцветная радуга, а в глазах рябило от чудищ с окровавленными ножами и отрезанными головами в руках. Мне хотелось на воздух, но Виджей, похоже, намеревался продемонстрировать мне весь индуистский пантеон. Иногда мне казалось, что на самом деле ему было важнее показать своим богам меня, чужеземца, за каким-то бесом приехавшего в Индию. Чтобы прервать бесконечную экскурсию, я задал вопрос, уже давно вертевшийся на языке:
— Это ведь сколько денег нужно было, чтобы такое построить! Откуда твой отшельник их взял?
Виджей снисходительно посмотрел на меня и показал на очередное храмовое строение:
— Это — музей учителя. Пошли!
У входа на каменных досках были выбиты имена жертвователей. Сотни, а может быть, и тысячи имен!
— В Индии, если ты говоришь с людьми, тебе дают деньги, — нравоучительно сказал мой экскурсовод. — И чем больше людей тебя слушает, тем больше денег ты можешь собрать.
Я не удержался и записал эту фразу в блокнот.
Мы быстро миновали комнаты с личными вещами учителя и подарками от разных знаменитостей и вышли в зал, на стене которого была укреплена доска с биографией Сант Шри Дургачарья. Над доской висел портрет. Я поднял глаза и застыл в недоумении. С портрета на меня смотрел Джим Моррисон — молодой, улыбающийся и невероятно обаятельный, такой, каким он был до того, как начал пить всерьез.
— Кто это? — только и спросил я.
— Как кто? — удивился Виджей. — Учитель. Шри Дургачарья.
— Он умер молодым?
— Не старым. На этой фотографии ему семьдесят пять, это за год до смерти.
Я еще раз взглянул на портрет и быстро отвел глаза. Джим улыбался так, словно предлагал мне разгадать его тайну.
На выходе мы задержались у киоска с буклетами и книгами. Мое внимание привлекли несколько музыкальных дисков с надписями на хинди.
— Что это за музыка? — спросил я Виджея.
— Учитель писал песни. Так получалось доходчивее. Вот этот диск называется «Зажги мой огонь». Он считал, что все великие учителя — и Будда, и Христос, и Магомет — раздували пламя внутри себя. И в каждом человеке есть искра, которую…
Я не слушал. Я бежал через площадь, через рамку металлоискателя, на волю, и на ходу до боли тер лоб, пытаясь убрать разноцветные поцелуи чужих богов.
Глава 18
Под стук колес
Индийские железные дороги — самые длинные в мире. Миллиард индийцев мотается по стране туда-сюда, кругом стоят страшные очереди, и просто так билеты купить ну никак не возможно. Поэтому для иностранцев существуют отдельные железнодорожные кассы. Приходишь, показываешь паспорт, говоришь, куда собираешься ехать, — и вот тебе билет. Правда, никакой билет — даже для иностранцев! — не гарантирует, что поезд придет вовремя. Скорее наоборот, в Индии поезда почти всегда опаздывают. Когда никуда не спешишь, это не страшно, но в Потанкоте у меня оставалось всего полтора часа на пересадку. Поезд опоздал на 1 час 15 минут. Я успел пробежать через полгородка и буквально вскочить в отходящий автобус на Дхарамсалу.
