что приводной ремень на транспортере ослаб, и решил отвезти его к Рею Кенделу, авось тот что-нибудь придумает.
– Что, интересно, Рей может придумать? – спросила Флоренс. – Закажет новый или отрежет кусок от старого?
– Наверное, – пожал плечами Злюка.
– И зачем тебе вообще сегодня транспортер?
– Я только отвезу Рею ремень, и все! – обиделся Злюка.
– Тебе лишь бы поменьше работать, – бросила Флоренс, но Злюка уже вышел на улицу и зашлепал под дождем к машине; забираясь в фургон, он улыбнулся и подмигнул Гомеру.
– Ну и ленивец этот мой муж! – весело сказала Флоренс.
– Иногда это даже лучше, – заметила Айрин Титком, и все невольно взглянули в сторону чана, где лихорадочно скреблась Грейс Линч.
Айрин и Флоренс, как самые дотошные и аккуратные, красили оконные рамы и переплеты в спальне дома сидра, а Гомеру, Толстухе Дот Тафт и младшей сестре Дот Дебре Петтигрю работа досталась не такая ответственная – они широкими, размашистыми мазками красили кухню.
– Вы меня не стесняйтесь, – сказала Толстуха Дот Дебре и Гомеру. – Я же не дуэнья какая-нибудь. Так что занимайтесь чем хотите.
Эти слова смутили Дебру, а Гомер, сконфузившись, улыбнулся. «Смешно! – подумал он. – Сходишь на свидание, поцелуешь девушку, раз-другой обнимешь – и все уже считают, что ты только о ней и думаешь». Хотя Дебра Петтигрю стояла рядом и красила ту же стену, мысли Гомера почему-то гораздо чаще обращались к скребущей чан Грейс Линч. Он дошел до выключателя около кухонной двери и посоветовался с Толстухой Дот, что лучше – покрасить вокруг выключателя самому или дождаться Флоренс и Айрин – у них кисточки тонкие, получится аккуратно.
– Да крась прямо поверх выключателя, – сказала Толстуха Дот. – Мы всегда так делаем. Нужно просто освежить краску. Мы тут не картины рисуем!
Рядом с выключателем на стене висел пришпиленный кнопкой листок бумаги, буквы на нем выцвели от солнца – на кухонных окнах не было занавесок. Гомеру показалось, что это какой-то список; внизу от листка был оторван кусок, значит, подумал Гомер, список старый и никому не нужен. Он вытащил кнопку из стены и хотел уже смять его и бросить в мусорную корзину, как вдруг обратил внимание на верхнюю строчку. И прочитал:
Это еще что? – изумился он и стал читать дальше. Правила были пронумерованы.
1. Пожалуйста, не работайте на прессе и дробилке, если вы пили.
2. Пожалуйста, не курите в постели и не зажигайте свечей.
3. Пожалуйста, не залезайте на крышу, если вы пили, – особенно ночью.
4. Пожалуйста, стирайте фильтрующие холсты сразу же после использования.
5. Пожалуйста, снимайте вращающуюся решетку сразу после отжима и промывайте дочиста водой из шланга. Пока жмых не засох.
6. Пожалуйста, не носите с собой на крышу бутылки.
7. Пожалуйста, даже если вы выпили и вам очень жарко, не ходите спать в холодильную камеру.
8. Пожалуйста, сдавайте список покупок старшему к семи часам утра.
9. На крыше не должно быть больше шести человек одновременно.
Наверняка были еще правила, но низ листка был оторван, и Гомеру они остались неизвестны. Он протянул бумагу Толстухе Дот и спросил Дебру Петтигрю:
– Почему там столько написано про крышу?
– С крыши видно океан, – ответила Дебра.
– И не только, – сказала Толстуха Дот. – Ночью оттуда видно чертово колесо и огни аттракционов.
– Здорово, – вздохнул Гомер.
– По мне так ничего особенного, – пожала плечами Толстуха Дот, – а вот черные любят смотреть на огоньки.
– Они иногда целые ночи просиживают на крыше, – добавила Дебра.
– А потом напиваются и падают вниз, – крикнула из спального крыла Флоренс Хайд.
– И еще бьют бутылки и режутся, – подхватила Айрин Титком.
– Но все-таки не каждую ночь, – возразила Толстуха Дот.
– Однажды ночью один так напился и так упарился на прессе, что пошел спать в холодильную камеру. А проснулся с воспалением легких, – сказала Дебра Петтигрю.
– Нельзя просто так «проснуться с воспалением легких», – сказал Гомер. – Болезнь начинается гораздо сложнее.
– Извини, пожалуйста, – сердито буркнула Дебра.
– На эти правила никто не обращает внимания, – сказала Толстуха Дот. – Олив их каждый год вывешивает, но никто их не читает.
– Эти сезонные рабочие все равно как дети, – сказала Флоренс Хайд. – Если б Олив не покупала им еду, они бы умерли с голоду.
– Совсем не умеют организовать свою жизнь, – добавила Айрин Титком.
– Помню, у одного как-то рука попала в дробилку, – сказала Дот Тафт. – Не просто кисть – вся рука.
– Кошмар, – поежилась Дебра Петтигрю.
– Да, кошмар, во что превратилась его рука, – кивнула Флоренс Хайд.
– Сколько швов наложили? – спросил Гомер.
– Знаешь, а ты ужасно любопытный, – проговорила Дебра Петтигрю.
– Но они же никому, кроме себя, вреда не делают, – философски заметила Айрин Титком. – Ну хватил лишнего, ну свалился с крыши… Никто пока что не умирал, правда?
– Пока нет, – сказала вдруг Грейс Линч. Она редко вступала в общий разговор, и теперь ее резкий, тонкий голос, усиленный пространством огромного чана, прозвучал так гулко и странно, что все замолчали.
Работа продолжалась. Вскоре приехал в зеленом фургоне Уолли; вместе с ним из машины вышла Лиз Тоуби с ведерком и кистью. Уолли спросил, хватает ли кистей и краски и не нужно ли чего-нибудь еще.
– Всего лишь твой поцелуй, красавчик, – отозвалась Флоренс Хайд.
– Свози нас в кино, – подхватила Толстуха Дот.
– Сделай мне предложение! – крикнула Айрин Титком.
Уолли уехал под общий смех. Время было почти обеденное. Лиз-Пиз явно опоздала, хотя обычно приезжала с Эрбом Фаулером более или менее вовремя. В это утро вид у Лиз был особенно надутый, и какое-то время никто не решался с ней заговорить.
– Даже если у тебя месячные, поздороваться все равно могла бы, – сказала наконец Толстуха Дот.
– Доброе утро, – буркнула Лиз.
– Ла-ди-да, – пропела Айрин Титком.
Дебра Петтигрю толкнула Гомера в бок; он посмотрел на нее, и она ему подмигнула. Работа шла своим чередом. Скоро приехал Эрб Фаулер и предложил отвезти всех обедать в ресторанчик на дороге к Питьевому озеру.
Гомер глянул в сторону чана – Грейс Линч не появлялась. Она все скребла и терла дно и, судя по всему, не собиралась принимать приглашение Эрба. Гомер понимал, ему лучше уехать вместе со всеми, подальше от Грейс, но он утром решил осмотреть крышу дома сидра, отыскать то, что так загадочно отражало лунный свет. К тому же теперь он знал, что с крыши видно океан и чертово колесо в Кейп-Кеннете, и ему очень захотелось залезть на крышу – не важно, что идет дождь.
Гомер вышел из дома вместе со всеми, надеясь, что Грейс Линч решит, будто он поехал на обед, и только возле машины сказал Эрбу Фаулеру, что остается. Тот вдруг сунул руку в карман и что-то опустил в карман его джинсов. Когда все уехали, Гомер обнаружил презерватив и скорее полез на крышу.
Его появление переполошило чаек. Они взлетели шумно и суетливо, громко хлопая крыльями, и от неожиданности Гомер сам испугался, потому что не заметил их сразу – они сидели с подветренной стороны. Крыша была скользкая от дождя; хорошо еще, что скат оказался не очень крутой, иначе он вообще не смог
