— Нет! Нам больше не о чем разговаривать.
— Мне очень стыдно, Вестал, и я хочу исповедоваться. Я надеялся, что сумею пробудить ее любопытство, и я оказался прав.
— Что это значит? — резко спросила она.
— Я не могу изливать душу по телефону. Можно, я приду к тебе?
Я постарался, чтобы мой голос был возможно более смиренным. Хорошо, что она не видела выражения моего лица при этом. Когда она высокомерно сказала: «Очень хорошо. Приходи через полчаса», — я еле удержался, чтобы не прыснуть от смеха.
«Глупая кикимора! Брыкайся, брыкайся, дни твои сочтены!»
Ровно в одиннадцать тридцать я постучал в ее дверь.
Вестал сидела перед трюмо в желтом халате, притворяясь, что укладывает волосы.
Я приблизился и стал рядом с ней, переминаясь с ноги на ногу.
— Извини, Вестал, — начал я, — я даже не знаю, сможешь ли ты простить меня. Я хочу тебе во всем признаться: да, вчера вечером я в самом деле был с женщиной, и мне безумно стыдно.
Я прекрасно понимал, что она панически боялась услышать это. Ее лицо сначала стало пунцовым, потом побелело. Она подозревала, что я был с женщиной, но мое честное признание сразило ее наповал.
— О, Чед, — пролепетала она.
Она позабыла о гневе и о ревности. Она больше всего на свете боялась потерять меня.
— Извини, Вестал, но я обещаю, что больше это не повторится, — отбарабанивал я заученную за завтраком речь. — Мы с Джимом немного перебрали. Ему до смерти захотелось пойти в бордель, и он уговорил меня.
— В бордель?
Как я и ожидал, на ее лице отразилась нескрываемое облегчение.
— Да. Не знаю, сумеешь ли когда-нибудь простить меня за такое свинство, но я был пьян и плохо соображал…
— О, Чед! Как ты меня напугал. Я думала, что ты влюбился! О, Чед!
Она разрыдалась. Я обнял ее. Горючие слезы полились на мое плечо, когда она, прижавшись ко мне своей безобразной мордочкой, гладила меня худыми пальцами по волосам.
— О, Чед, родной мой, конечно, я прощаю тебя. Прости, что думала о тебе так дурно. Прости меня. Все оказалось даже проще, чем я думал.
Глава 13
Четыре дня спустя я сидел в кабинете и просматривал перед уходом утреннюю газету, когда вошла Ева со свежей почтой.
С непроницаемым выражением лица она положила письма передо мной на стол.
Потом выразительно постучала пальцем по кипе писем, многозначительно посмотрела на меня и ушла, прикрыв за собой дверь.
Я быстро перебрал руками всю кучу и нашел вложенную записку:
'Она только что договорилась с миссис Хеннесси. В пятницу, 28-го, в 9.30 вечера они встречаются со скрипачом Стовенским».
У меня оборвалось сердце.
Миссис Хеннесси была ближайшей подругой Вестал; толстая гусыня, трещавшая как сорока и не позволяющая никому вставить ни слова. Даже Вестал за глаза обзывала ее пустобрехом, но с удовольствием с ней общалась, так как Хеннесси знала все местные слухи, а Вестал была на редкость падка до досужих сплетен.
За последнюю неделю Вестал мне уши прожужжала про этого Стовенского. По мне, так он был просто длинноволосый выскочка, в Литл-Идене же публика просто с ума посходила после нескольких концертов, и местная знать наперебой зазывала его в гости. И вот как-то вышло, что миссис Хеннесси успела опередить Вестал, и знаменитость согласилась пожаловать к ней.
У меня было ровно три дня на подготовку!
Признаться, в первый миг мне стало немного не по себе. Пока мы обсуждали с Евой наш план, это был просто план, не вызывавший у меня никаких угрызений совести. Теперь же, когда замысел грозил вот-вот обернуться реальностью, я призадумался.
Одна ошибка — и мне конец.
Я поджег записку Евы, раскурил с ее помощью сигарету и растер пепел. Потом сунул остальные конверты в карман и спустился по лестнице к поджидавшей меня машине.
Мимо прошла Ева, направлявшаяся к беседкам.
— Четверг, в два часа дня, в пляжном коттедже, — тихо произнес я.
Она едва заметно кивнула в знак того, что слышала и поняла.
Трудностей было хоть отбавляй.
Репетировать по ночам мы не могли. Я снова спал с Вестал.
