При наличии наставника трудности значительно снижаются, поскольку он сумеет следить за продвижением практикующего благодаря ежедневным «сообщениям»; и он сможет устранить любые опасности, возникшие вследствие неправильного применения принципов практики. Установлено также, что это обстоятельство оказывает большую помощь чувству доверия и к практике, и к самому себе; оно даст силу выполнять практику, по меньшей мере, в течение какого-то периода под руководством наставника. Многие люди находят, что ежедневные беседы с наставником не только сглаживают их специфические трудности, но также действуют в качестве своеобразной «разрядки» батарей их вдохновения и решимости. Если мы
почувствовали
, что дела идут не так уж хорошо, – это не обязательно указывает на то, что они вообще
не идут
; на самом деле, такое чувство может даже оказаться признаком прогресса, поскольку мы, в конце концов, начинаем видеть просто тот факт, что мы плохо выполняем практику. Иными словами, мы, наконец, начинаем видеть вещи гораздо яснее. Тем не менее, субъективно мы можем в данное время не осознавать этого; и после того, как мы нарисовали своему наставнику удручающе чёрную картину своей неспособности контролировать ум, для нашей энергии может оказаться большой поддержкой, если он с удовольствием и удовлетворением улыбнётся и, потирая руки, скажет; «А, вот теперь дела по-настоящему пошли на лад!» – и если мы увидим, что он действительно так думает. На основании своего опыта он сумеет сказать просто о том, как идут дела, часто обратив внимание на, казалось бы, незначительные мелкие детали. Поэтому лучше всего будет положиться на его опыт и суждение и рассказать ему подробно, как обстоит дело, предоставив ему возможность оценить его
фактический
ход. Постоянные «текущие комментарии», ограниченные непременным определением своего прогресса, являются большим препятствием для настоящего прогресса. Некоторые практикующие склонны говорить своему наставнику лишь то, что им
хотелось бы
увидеть случившимся во время практики; и они опускают те детали затруднений и неудач, которые, как они считают, не должны иметь места; обычно они думают так из гордости; и попытка обмануть их, убедив в том, что дела идут лучше, чем в действительности, окажется только приглаживанием их трудностей. Это неразумно. Наставнику надо знать как о плохих, так и о хороших сторонах практики; именно он будет лучшим судьёй, определяющим, что важно, а что неважно. Зачастую кажущиеся совершенно незначительными детали будут для него важными в определении степени прогресса практикующего.
Другая слабость, преобладающая среди жителей Запада, практикующих медитацию под руководством наставника, представляет собой желание знать «теоретическую» сторону, знать, «что происходит», гораздо больше, чем это необходимо или уместно. Таким образом они часто полны бесчисленных вопросов и возражений, которые возникают только
от мыслей
и вызывают лишь новые мысли; а, как мы уже видели, мышление являет собой противоположность практике памятования ума. На некоторое время нам следует отставить в сторону теорию. Лучше всего – просто делать то, что советует наставник. Его решение, подобно решению судьи, следует считать окончательным.
Сродни этому вопросу чрезвычайная озабоченность человека Запада понятиями психологии, – «как сделать бессознательное сознательным» и тому подобными; так что он даже начинает искать «глубинные побуждения», идущие «из бессознательного», «проблемы, предстающие для решения» и так далее. Надобно твёрдо уяснить себе, что психологический анализ не является частью практики памятования, единственная цель которой состоит в том, чтобы яснее видеть,
не размышляя рассудочно об увиденном
; цель её в том, чтобы видеть так в каждое мгновенье,
сейчас
, в настоящем. Анализ имеет дело с понятиями; медитация же имеет целью успокоение ума и бесстрастное наблюдение того, что
есть
. Никаких мыслей – нет «меня», нет «меня» – нет невроза. Вдобавок так же точно,
