Эмилия.
Она была моей сестрой и она рассказала мне стишок.
Иногда он сделан из темноты.
Потом приходит мой Отец и говорит Ах нет нет нет нет Маркус я не буду повторять тебе что мы не разрешим чтобы это продолжалось. Нет нет нет нет нет. Считаю. Пять. Нет нет нет нет нет нет. Шесть. Пять и шесть будет одиннадцать. И первые четыре. Пятнадцать. А потом на меня кладут мою попону с лямками и пряжками меня привязывают к моей кровати и я кричу. Лямки и пряжки слышат меня и пищат. Мой кот Отто не слышит. Его унесли и выбросили на свежий воздух.
Отто Отто Отто! Три. Отто Отто Отто Отто Отто Отто Отто! Семь.
Там где он есть он не слышит. Отто. Один.
Эмилия.
Приезжает посыльный с Отто в корзине. Этот посыльный и Отто прилетели ко мне по небу неся ее имя. Имена могут разбиться. Все время пока летишь их надо держать очень осторожно тогда их можно будет произнести. Э-М-И-Л-И-Я.
А Отто похож на нее серый и белый.
Она говорила мне что я убил мою маму и что сейчас мама может видеть меня с облака где она лежит и когда дождь падает на воду в корыте для лошадей то это она плачет по мне прямо в этом маленьком месте.
Мой папа говорит что вода не для тебя Маркус не будь таким глупым отойди от корыта ты заболеешь. Я говорю да она для меня это моя мама плачет а он говорит я не знаю что с тобой делать Маркус я в Отчаянии.
Отчаяние это место совсем близко. Магдалена меня обматывает и обматывает шерстью поэтому мои руки плоские а она говорит это игра Маркус. Что с тобой происходит. В конце концов ты всех нас приведешь в Отчаяние.
Я думаю Отчаяние это деревня. Трактир и несколько домов и старик который точит ножи.
Снова приехал посыльный тот же самый.
Я слышал его голос. Меня привязали к кровати попоной и лямки и пряжки пищали. Посыльный сказал что привез в этот раз красивую вещь чудо Копенгагена, но потом больше не было никакого звука поэтому я позвал посыльный посыльный посыльный посыльный! Четыре.
Посыльный посыльный! Два. Но Магдалена спрятала посыльного она ведьма и может заставить людей пропасть или заставить замолчать или заставить улететь.
На ужине я сказал что слышал голос моего посыльного и мой брат Ингмар сказал Маркус сходит с ума и Магдалена сказала какой посыльный здесь не было никакого посыльного и ты должен прекратить свои выдумки Маркус мы очень терпеливы с тобой, но наше терпение кончается.
Терпение сделано из шерсти. Оно меня обматывает и обматывает и обматывает и обматывает и обматывает и обматывает и обматывает и обматывает и обматывает и обматывает и обматывает и обматывает…
Теперь птица у Магдалены. Она говорит посмотри Маркус это не настоящая а механическая птица и когда я поворачиваю эту маленькую ручку она поет для меня и ты можешь слушать но не должен ее трогать должен держать руки далеко от нее а то можешь ее сломать. Я сказал как ее зовут а она сказала я говорила тебе Маркус она не настоящая и не имеет имени и пожалуйста присмотри чтобы твой кот Отто не вошел сюда и не принял мою птицу за живую и не попробовал ее съесть.
Я говорю что эту птицу привез посыльный а Магдалена ударяет меня по уху и говорит на сегодня мне хватит.
Сейчас я строго разговариваю с Отто на лугу около корыта для лошадей потому что он старается поймать пчелу. Я говорю Отто не будь таким глупым или я приведу тебя в Отчаяние.
Во время путешествия в Ютландию Вибеке, Женщина Торса Кирстен, страдала морской болезнью. Ее тошнило не только при переезде по бурному морю, но и в поездке по суше, поэтому карете приходилось то и дело останавливаться, когда у бедной Вибеке начиналась рвота после каждой съеденной ею черничной тарталетки, каждого куска шоколадного пирога и каждого горшочка ванильного крема. Мшистый пол огромных лесов южной Ютландии впитывал в себя разноцветные остатки ее чревоугодия. В Боллер она прибыла в состоянии прострации.
Эллен Марсвин распорядилась приготовить для нее элегантную комнату, один вид которой — Турецкий ковер, кровать, убранная камчатной тканью, серебряный, инкрустированный слоновой костью несессер — разжигал в слугах зависть. Они начали сплетничать и перешептываться. Спрашивали друг друга, что задумала Фру Марсвин в отношении этой неизвестной особы.
Но Эллен Марсвин молчала. И когда бедная, мокрая от пота, ослабевшая Вибеке с трудом вышла из кареты, Эллен приказала ей отдохнуть, «пока вы снова не станете собой, и я буду иметь удовольствие показать вам поместье Боллер».
Был послан и с жадностью выпит бульон. Сверху попросили настоя мяты. Эллен Марсвин самолично отправилась в сад, где росли травы, и наклонилась, чтобы сорвать несколько стебельков мяты. Она восхищалась тем, как растет мята, заявляя права на почву, которая некогда взращивала полынь и тимьян, сметая с пути другие растения и появляясь из земли на таком большом расстоянии от своих корней, словно намеревается завоевать весь сад. Эллен Марсвин пришло на ум одно сравнение, которое ей очень понравилось, и она прошептала про себя: «Вибеке —
Спустя неделю после приезда Вибеке, когда ее лицо вновь обрело естественный цвет и ей показали леса и луга Боллера, прибыли две белошвейки, чтобы снять с нее мерку для новой одежды.
Белошвейки получили особые инструкции Эллен Марсвин, о которых поклялись не рассказывать Вибеке. Они привезли с собой по штуке шелка и бархата, клубки шнуров, картонки с кружевами, коробки с жемчужными пуговицами и суетливо кружились вокруг Вибеке со своими сантиметрами, пока та ласкала все эти предметы руками, которые никогда не были тонкими и белыми, но, напротив, грубыми и красными, словно их обладательница всю жизнь провела в молочницах. Пока белошвейки снимали мерки, Вибеке предавалась мечтам. В ней затеплилась надежда на чудесное будущее.
Было заказано пять платьев.
К ним понадобилось пришить столько шнуров, лент и маленьких жемчужин, столько раз отутюжить кружева и плоеные воротники, что готовы они были только через три недели.
Как раз пришло время закатывать ягоды в банки. Из имения Тилсенов каждый день прибывали телеги с земляникой и первым крыжовником. На кухне в Бодлере воздух от мытья банок и бутылей наполнился паром, который вбирал в себя запах ягод. Для Вибеке спуститься вниз значило сойти в знойный, пропитанный ароматами рай, где одно лишь дыхание могло ублажить (но и подвергнуть искушению) ее желудок.
Она предложила помочь разобрать и вымыть землянику, однако столь многим ягодам позволила на волнах пара подплыть к своим губам и упасть в рот, что количество заполненных бутылей разошлось с предварительными расчетами Эллен Марсвин в сторону уменьшения.
«Как странно, — заметила Эллен. — Обычно я не ошибаюсь в подсчетах».
