Фотограф, видимо исчерпавший весь художественный потенциал стеллажей и бутылок, с экспонометром в руках приблизился к ним.
— Теперь несколько портретов, мистер Рот. Вы не могли бы встать у дверей и, может, взять в руки какую-нибудь бутылку?
Рот на минутку задумался, а потом с величайшей осторожностью поднял с полки магнум[2]«Петрюса» 1970 года.
— Эта подойдет? Десять штук баксов, но только вряд ли вы такую найдете.
— Отлично. Теперь голову немного влево, так чтобы свет падал на лицо, а бутылку держите на уровне плеча. — Клик-клик. — Точно. Бутылочку чуть повыше. Улыбочку. Красота! — Клик-клик-клик.
Так продолжалось минут пять, и, несколько раз сменив выражение лица, Рот успел предстать перед камерой как в образе жизнерадостного гурмана, так и серьезного инвестора.
Пока фотограф упаковывал свою аппаратуру, Рот с Эвансом ждали его снаружи, у дверей погреба.
— Ну как, узнали все, что хотели? — поинтересовался хозяин. — Все, — кивнул журналист. — Материал будет отличный.
Так и получилось. Целый разворот в воскресном приложении с большой фотографией, на которой Рот держит в руках магнум, и несколькими поменьше с бутылками и стеллажами — все это в сопровождении достойного и весьма лестного текста. И не только лестного, но и грамотного, со множеством подробностей, столь ценимых знатоками: от объема производства для каждого винтажа до дегустационных оценок, данных такими экспертами, как Паркер и Бродбент; от купажей до состава почвы, периода мацерации и содержания танинов. И то тут, то там, подобно драгоценным кусочкам трюфеля в фуа-гра, по всей статье разбросаны цены: как правило, за ящик или бутылку, но иногда, чтобы не пугать читателя количеством нолей (двести пятьдесят долларов), за бокал и даже, как в случае с «Шато д'Икем», семьдесят пять долларов за глоток!
Рот несколько раз перечитал статью и остался доволен. Главный герой представал человеком серьезным и знающим, без следа свойственной нуворишам вульгарности и бахвальства. Правда, мимоходом в ней упоминались и коттедж в Аспене, и любовь героя к частным джетам, но ведь в XXI веке для верхушки калифорнийского общества это совершенно нормально. Главное, что, по мнению Рота, статья достигла своей цели. Отныне мир — по крайней мере его мир, тот, который только и имел значение, — был оповещен о том, что Дэнни Рот не просто богач и удачливый бизнесмен, а еще и человек со вкусом, истинный знаток и покровитель лозы.
За несколько последовавших после выхода статьи дней этот вывод получил многократное подтверждение. Сомелье и метрдотели в любимых ресторанах Рота обращались к нему с подчеркнутым почтением и одобрительно кивали, когда он выбирал что-то из винной карты. Деловые знакомые спрашивали совета при создании своих скромных погребов. Из журналов звонили с просьбами об интервью. Чуть позже статья была перепечатана в «Интернэшнл геральд трибьюн», и ее прочитали во всем мире. Таким образом, буквально за одну ночь Дэнни Рот стал общепризнанным винным гуру.
Глава вторая
В канун Рождества в Лос-Анджелесе, несмотря на жару, не было недостатка в приметах этого самого веселого из праздников. Санта-Клаусы в черных очках — а некоторые и в красных шортах — трясли повсюду своими фальшивыми бородами и звонили в колокольчики. В Беверли-Хиллз наиболее сентиментальные хозяева посыпали газоны перед своими особняками искусственным снегом китайского производства. На Родео-Драйв рябило в глазах от сверкания платиновых «Америкэн экспресс». Один из баров на бульваре Уилшир объявил о продлении «счастливого часа» с одиннадцати утра до полуночи, вдобавок соблазняя клиентов органическими мартини. Полиция Лос-Анджелеса в эти праздничные дни особенно широко улыбалась и с небывалой щедростью выписывала штрафы за неправильную парковку и вождение в нетрезвом виде.
В тот час, когда сумерки окончательно сгущаются и превращаются в темноту, фургон «скорой помощи» выбрался из рождественских пробок на бульваре Сансет, проворно поднялся по склону холма и остановился у шлагбаума, закрывающего въезд в Холливуд-Хайтс. Скучающий охранник неохотно вылез из искусственной прохлады своей будки и вопросительно уставился на двух мужчин на переднем сиденье:
— Что случилось?
Водитель в белой медицинской форме высунулся из машины:
— Пока не знаем, но, похоже, что-то серьезное. Вызов из дома Ротов.
Страж кивнул и вернулся в будку к телефону. В окно водитель видел, как он набирает номер, снова кивает и нажимает кнопку, поднимающую шлагбаум.
Регистрируя визит «скорой» в журнале, охранник взглянул на часы и обнаружил, что до конца смены осталось всего десять минут. Бедолаге сменщику придется встречать Рождество в будке и всю ночь смотреть по телевизору повторы всякого старья.
У крыльца особняка Ротов «скорую» встретил тот самый человек, которому звонил охранник — заметно нервничающий слуга Рафаэль. Хозяева на Рождество уехали в Аспен, а он остался присматривать за домом и вряд ли когда-нибудь согласился расстаться со своей непыльной работой, если бы не обещанные пятьдесят тысяч наличными. Открыв дверь погреба, мексиканец впустил двух медиков внутрь.
Не спеша и без всякой суеты те натянули резиновые перчатки и принялись перетаскивать из фургона в погреб картонные коробки с эмблемой одного из винных заводов калифорнийской долины Напа на боку. Довольно скоро стало ясно, что вина из Бордо занимают в погребе отдельную секцию, что значительно упростило работу. То и дело сверяясь со списком, мужчины в белом начали укладывать бутылки в коробки, отмечая галочкой погруженные наименования. Рафаэль, строго предупрежденный, что цена каждой разбитой бутылки будет вычтена из его гонорара, таскал полные коробки в фургон.
В каждой помещалась либо дюжина обычных бутылок, либо шесть магнумов, и к тому моменту, когда работа была закончена, в машине «скорой помощи» оказалось всего сорок пять полных коробок.
Не без сожаления обведя взглядом полки с элитными калифорнийскими винами и драгоценными, еще докастровскими, кубинскими сигарами, троица покинула погреб: им предстояло поработать над интерьером фургона.
Ящики с бутылками были аккуратно расставлены вдоль стенок и тщательно прикрыты больничными одеялами, а Рафаэль, до того взволнованный, что ему и правда вот-вот могла потребоваться медицинская помощь, помещен на носилки в центре и присоединен к фальшивой капельнице. «Скорая» тронулась с места, чуть притормозила у шлагбаума, чтобы пожелать охраннику счастливого Рождества и, сверкнув задними фарами, скрылась в темноте.
Пациент на носилках робко пошевелился, и водитель ухмыльнулся:
— Все, Рафаэль, вставай, собирайся. Высадим тебя перед выездом на скоростную. — Он вытащил из кармана пухлый конверт и через плечо передал его мексиканцу. — Пятьсот сотенных. Советую пересчитать.
Минут через пять «скорая» затормозила на обочине, чтобы выпустить Рафаэля, а следующую остановку сделала только на самой глухой и темной окраине Лос-Анджелеса, в пустом гараже, где бутылки из фургона были перегружены в кузов неприметного грузовичка. Теперь оставалось только снять со «скорой» фальшивые номера и оставить ее на стоянке у ближайшей больницы. Покончив с этим, двое мужчин, уже скинувшие белую форму, сели в кабину грузовика и тронулись в сторону Санта-Барбары.
Глава третья
