фигляр, который говорит, растягивая слова. На нем белая рубашка с воротником, концы которого пристегиваются на пуговицы, темный твидовый пиджак и ярко-красный галстук с оранжевыми лютиками. У нас с Морисом возникает ощущение, что мы одеты слишком просто. «Ничего страшного, вы же отдыхаете», — успокаивает нас Марк. Сам он работает. Он только что вернулся из своего относительно нового ресторана «Масео», расположенного дальше по улице. Кстати, заведение, в котором мы сейчас находимся, названо «У Вилли» отнюдь не в его честь, а в память о муже Колетт. Совпадение — чистая случайность.
Как и должно, разговор в основном идет на профессиональную тему, и мы сетуем на то, что теперь походы по парижским ресторанам во многом сделались скучны. Рестораны одинаковы. Даже традиции, которые бытуют в них, неотличимы. Что же остается критикам? Какому из них отдавать предпочтение? И это в городе, в котором должно, казалось бы, царствовать разнообразие. Даже Сендеран отошел от изысканной кухни. Я киваю и замечаю, что список блюд в его заведении очень сильно напоминает меню мельбурнского ресторана десятилетней давности. Хотя, спешу уточнить, определенные, небольшие изменения во Франции все-таки происходят. В ход пускают новые ингредиенты, неожиданные приемы, постепенно признается вклад Нового Света в расширение разнообразия ингредиентов и кулинарных методов, а также в понимание того, что обычные люди хотят от ресторанов нечто другое, нежели уже известное в прошлом.
До меня доходит, что любовь к лучшим из французских ресторанов отчасти сродни страсти к старым машинам. Да, можно восхищаться «Ситроеном-DS», изысканным дизайном, элегантностью, стилем — одним словом, всем тем, чем восхищались на протяжении двадцати лет, начиная с 1955 года, когда первые образцы этой модели сошли с конвейера. Однако нельзя не признать, что даже лучшие из сохранившихся образчиков не идут ни в какое сравнение с характеристиками современных машин. Сейчас всех волнуют только показатели и характеристики. И в этом плане французские повара сдают позиции.
Я слышу ахи и вздохи, но при этом мне не возражают. Я рассказываю Морису и Марку о том, как сходил в «Фогон». Морис там не бывал, в отличие от Марка, который не в восторге от ресторана. Он рад, что я напишу о «Фогоне» правду. Французские критики подобной прямотой не блещут. Он дает мне названия и адреса четырех ресторанов, которые стоит посетить, после чего встает и прощается — ему надо возвращаться в «Масео». Ресторанам, о которых он упомянул, придется подождать до моего следующего приезда.
Примерно через полчаса мы с Морисом тоже направляемся к выходу. Он хочет довести меня до ближайшей станции метро, но меня тянет прогуляться. Морису надо успеть на поезд обратно на юг. Между делом я спрашиваю, что он думает о беспорядках и вообще о межнациональных отношениях во Франции в целом. Морис признает, что для многих французов арабского происхождения сейчас нелегкие времена, но при этом он против расизма вне зависимости от того, кто из французов его проявляет — европейцы или африканцы, белые или черные. Морис еврей, детство провел в Каире. В те времена в том космополитическом городе даже представить было нельзя ссоры на национальной почве. Ему в голову не приходило порвать с друзьями-арабами только из-за того, что они арабы.
Я иду домой по рю Тюрго, которая по мере приближения к площади Анвер довольно круто забирает вверх. Я знаю, что сегодня на площади работает рынок. Я пригласил на ужин Мэгги Уилс. Собираюсь поступить как настоящий француз — посмотрю, что продается, накуплю продуктов, приду домой и наготовлю всяких вкусностей.
В нескольких шагах впереди меня по узкому тротуару идет высокий молодой парень, закутанный в темно-серое пальто. Он полностью погружен в разговор по телефону. У него длинные волосы, а голову он держит, наклонив к мобильнику, зажав его между ухом и плечом. В десяти шагах впереди из дверей неожиданно показывается дряхлый старик с палочкой. Когда молодой человек подходит, старик выставляет руку, встает на цыпочки и что-то хрипло шепчет. Мне удается услышать несколько последних звуков, нечто вроде «ПТТ». Я прохожу мимо и вижу, что молодой человек подает старику руку, тот подхватывает ее и они вместе начинают плестись вперед. Молодой человек все так же продолжает разговаривать. Я вижу, как он время от времени улыбается и хихикает. Несколько секунд спустя прохожу мимо почты. Парижане ее называют «ПТТ». Старик и молодой человек от нее на полпути.
А на ужин Мэгги Уилс я приготовлю паштет из кролика, леща, подслащенный лук и камамбер (в молочном меня уверяют, что сыр дозрел и сегодня вечером будет в самый раз). Все это мы запьем «божоле нуво», пусть даже урожай этого года не слишком хорош.
Примечания
1
Серпентин — озеро в лондонском Гайд-парке. (Здесь и далее примеч. пер.)
2
Альберт-холл — концертный зал в Лондоне.
3
Битва при Азенкуре — знаменитое сражение между французами и англичанами в период Столетней войны. В его ходе французская армия, имевшая значительное численное превосходство, потерпела жестокое поражение.
4
Имеется в виду Жорж Эжен Осман (1809–1891) — французский государственный деятель, перестроивший многие районы французской столицы и тем определивший современный облик Парижа.
5
Нана Мускури — одна из самых известных певиц-гречанок, мировая звезда.
6
Кэрнс — город в штате Квинсленд, Австралия.
