внимательно изучала свой маникюр – и не думала смеяться.
– Валя и Галя, – согласился Федор, – а еще кто?
– Дмитриев приехал из типографии. Кстати, никакой макет он не привез, конечно. Какой макет, когда до Нового года два дня!.. Там все пьют давно. Юра с нами сидел. Я решила, что в машине его держать – свинство.
– Свинство, – согласился Федор. Юрой звали Катиного водителя. – Больше никого?
– Уборщица пришла. С ведром. Она собиралась полы мыть, но ее тоже угощали, потому что она рано явилась, еще никто не расходился.
Федор снова посмотрел в сейфовое нутро и вдруг взбеленился:
– Какого хрена там эта бутылка стоит?! Кто ее в сейф поставил?! Кому в голову пришло коньяк в сейфе держать?!
– Тебе, по-моему, – ответила Катя невозмутимо, – я ее туда не ставила, это точно. А ключи только у меня, у тебя и у Дмитриева.
Ключи. Конечно. Как это он сразу не подумал?
Федор вытащил из кармана носовой платок, очень белый и твердый от крахмала, и сразу расстроился. Платок ему сунула жена, еще когда в их жизни все было хорошо и они не знали, что вскоре решат разводиться. Придерживая платком полированную дверцу, он подвигал ее туда-сюда, глядя очень внимательно.
– Посвети мне.
– Как?
– Лампой – как, как! Возьми у меня со стола лампу и посвети.
Никаких отпечатков на дверце не было. То есть вообще никаких.
Ерунда какая-то.
– Кать, – сказал Федор и сунул платок в карман, – поставь обратно лампу и давай всех сюда.
– Кого – всех? – не поняла она.
– Своего водителя, Дмитриева, Олежку Бойко, Галю с… Валей, уборщицу с ведром, Толяна, Ники и Гарика. Сама тоже приходи.
Катя посмотрела на него настороженно:
– Будешь следственный эксперимент проводить?
– Я буду проводить дознание, – буркнул он, – меня не устраивают воры в офисе. А тебя?
– Меня вызывать не надо, – сказал от двери Олег Бойко, – я уже давно здесь. А братва только пришла. Курит и происшествие обсуждает. Я могу сходить. Или ты их приведешь, Кать?
– Приведу, – пообещала заместительница.
– Ты что, Федя? – спросил Бойко и сел верхом на стул. – Думаешь, тебя кто-то из моих архаровцев обокрал?
– Я не знаю.
– Они хорошие ребята, – сказал Бойко уверенно, – дай мне сигарету. Они отличные ребята. Малость с приветом, конечно, но – отличные. Ты не смотри, что они говорят, как умственно отсталые, и одеты черт знает как! Это у них так теперь принято. Один браслеты носит серебряные, второй косу отрастил, а третий в одном свитере полгода ходит. Я ему вчера говорю: «Гарик, ты бы его хоть постирал, смотри, все обшлага белесые от пыли», а он мне…
– Олежка, мне наплевать на то, как они одеты! – сказал Федор с досадой. – У меня из сейфа деньги пропали, а вчера вы уходили последними, и замок не взломан, а открыт. Ключом открыт. И отпечатков никаких. А ты говоришь – рукава грязные!..
Шеф сказал: «Вы уходили последними», и Бойко моментально оскорбился. Оказывается, дело не только в программистах, которых Олег готов был защищать. Шеф подозревал
– …а я говорю, что все равно уволюсь!.. И не надо меня вести, я сама отлично дойду!.. – За приоткрытой дверью послышались шум, возня, возникло и пропало напряженное Катино лицо, и ввалилась высокая худая девица в джинсовом комбинезоне и с ведром.
– Вы кто? – спросил Федор изумленно.
– Уборщица, – сказала она с вызовом, – и я все равно уволюсь, потому что вы сейчас заявите, что я украла ваши проклятые деньги! А я их не крала! У меня у самой перчатки утащили, новые совсем, я их даже из пакета ни разу не достала, и мне пришлось все голыми руками убирать!… И не брала я ваших денег! Так что увольняйте меня! Прямо сейчас увольняйте!
– Уволю, – пообещал Федор, – обязательно уволю, не волнуйтесь. Олежка, налей ей кофе. Вы панель, за которой сейф, когда в последний раз протирали?
– Не помню, – огрызнулась девица и обеими руками взяла чашку с кофе, которую подал ей Бойко. Руки были красные, и залихватский лак на ногтях кое-где потрескался и облупился. Видно, и впрямь все полы перемыла без перчаток.
– Вчера протирали?
– Нет, – сказала девица решительно и отхлебнула кофе, – вчера точно не протирала. Я и так поздно начала, половину сделать не успела!.. Пришлось с утра приходить, чтобы закончить, а мне, между прочим, в институт надо, у нас уже консультации начались.
– Вот я вас уволю, и вы сможете с утра до ночи консультации посещать, – буркнул Федор, и девица неожиданно шмыгнула носом, что было странно при ее гренадерском напоре.
У дверей снова послышался шум, произошло замешательство, и в кабинет ввалилась небольшая толпа – две девицы, три программиста – «хорошие, отличные ребята!» – солидный Дмитриев, водитель Юра и заместительница Катя с мобильным телефоном на запястье.
Все они, несколько оробев при виде пасмурного шефа, застряли в дверях, никто не решался первым пройти внутрь кабинета и сесть.
– Можно? – пискнула наконец какая-то из девиц.
– Да, – сказал Федор, – проходите.
Некоторое время все усаживались, двигали стулья, шикали друг на друга, менялись местами – как школьники, врасплох застигнутые директором. Федор молчал.
– Ладно, – сказал он, когда сотрудники наконец более или менее угомонились, – все знают, что у меня из сейфа пропали деньги. Вчера вечером я перед уходом сейф проверял, все было на месте. Сегодня утром выяснилось, что денег нет. Вы были последними, кто уходил с нашего этажа. Следовательно, деньги взял кто-то из вас. – Он выговорил это и вдруг удивился, что стало так тихо.
Щелкнула зажигалка, Бойко неторопливо прикурил.
– Мы можем сейчас начать выяснять, кто именно их взял, а можем не выяснять, если он готов их вернуть. Ну что?
– Мы не готовы! – тоном студента-двоечника отозвался кто-то из программистов и посмотрел на сотоварищей гордым победителем – раз, и отбрил шефа, знай наших!
Федор вздохнул:
– Понятно. Тогда как в кино. Долго и нудно. По порядку. Саша Дмитриев. Ты во сколько пришел?
– Часов в восемь, наверное. Я в этой типографии полдня провел и никаких дел не сделал. Я тебе позвонил, а мне сказали, что ты уже уехал. На мобильный я не стал. Что, думаю, беспокоить!.. И ключ от сейфа у меня пропал, – добавил он с тоской. – Я принялся искать, когда переполох начался, а его и нет. Черт знает что!..
– Ты все время за столом сидел или выходил?
– Вроде нет, не выходил.
– Выходили, – подала голос одна из девиц, то ли Валя, то ли Галя. Конечно, Федор не разобрал, какая именно. – Мы все выходили. Катерина Николавна сказала, что курить только в коридоре можно, а в переговорной нельзя. Мы же в переговорной сидели. Ну вот, все и выходили покурить.
– Я не курю, – сказал Дмитриев, – я, наверное, просто так выходил.
Тут он покраснел как рак, и Федор посмотрел на него с неудовольствием. Что еще за девичья стыдливость?
– А вы? – спросил Федор у девиц. – Выходили?
