– Какие?
– Как официантка этого заведения. И официант.
– Ваши три по двести!
Так шарахает графином по столу, что ритмы наших восприятий, расслабленные созерцанием моря с обрыва, синхронизируются. Мы вспоминаем, что мы здесь не просто так. Мы играем в одну из самых забавных человеческих игр – в дружбу.
– А зелёный чай?!. – опоминается один из нас, пока официант нервически разливает в рюмки.
Аж вздрагивает от такой наглости. Как будто через его тело ток пропустили. Но разливает исправно.
– У нас банкет! Ждите.
Уходит.
Двое из нас с укоризной смотрят на третьего. Тебе же сказали – у них банкет! Что непонятного?! Раз – сидеть, два – тихо ждать свой чай! Про уху, мидий и бычков лучше даже не спрашивать! Не то не уйдём живыми! Три по двести есть? Есть. Море с обрыва есть? Есть. Вот и хорошо. Ещё козы с котами. И пыльная тень одесских деревьев. И неповторимый аромат, нотками которого являются близость солёной воды, недалёкая степь и наша игра в дружбу. И запах жареной рыбы, источаемый стекляшкой. Всё будет. Надо только выучиться ждать. Быть спокойным и упрямым. Под три по двести – это легко и приятно.
– Вот Боря тоже никогда водку не проливал.
– Какой Боря?
– Да тот же. Который был в нашей студенческой компании единственным женатым.
– У которого была жена Ира? Типичная одесская еврейская девочка?
– Не типичная, а классическая.
– Есть разница?
– Колоссальная!
– Вздрогнули?
– А то!
– За что?
– Как за что?! За дружбу!
– Да. За то, чтобы мы не уставали играть в эту игру!
– В какую?
– Так в дружбу же!
– А это разве игра?
– Пить будем или так и застынем скульптурной композицией: «Трое с протянутыми рюмками»?
– За дружбу!
– За дружбу!
– За дружбу!
– Никаких игр – только спорт!
Чокаемся. Выпиваем. До дна. Закуриваем. Ну чисто матросы с затонувшего судна.
– Ты это к чему про никаких игр, только спорт?
– Это не я. Это кино такое. «Чего хотят женщины».
– И чего они хотят?
– Вам виднее. Вы – мужчины.
– Ты женщина. Тебе виднее.
– Ладно. Мне виднее. Женщины не знают, чего хотят. Могу вам только раскрыть страшную тайну: они хотят ровно не того, чего хотят мужчины.
– Ой, открыла Америку!
– И где ваша хвалёная мужская логика?
– Мы старые больные женщины. Отстань!
– Вот и Боря всё время говорил Ире: «Отстань!»
– О! Она к нему приставала?
– Ага. «Выбрось мусор! Выбрось ёлку! Купи шубу!» В таком духе.
– Шубу в восемнадцать-то лет?!
– Ире было двадцать. И у неё была шуба. И не одна. Она была из очень богатой семьи.
– Всегда вы, женщины, не с тем пристаёте.
– Так она, что, была старше этого Бори?!
– Ага. Прям на целых два года. Старуха!
– А ты помнишь ту старуху, что?..
– Стоп! Надо по второй.
Выпиваем за дружбу.
– А ты помнишь, как я тебя попросил…
– Стать твоей девушкой? Помню. Это было очень смешно. Десять лет мы учились в одном классе. Десять лет дружили. И тут вдруг ты просишь меня стать твоей девушкой. Прямо на твоих проводах в армию.
– А ты мне отказала, зараза!
– Да. Прости. Двадцать лет должно было пройти, чтобы я поняла, что тебе не нужна была девушка. Тебе надо было там, в армии, письма от девушки получать.
– Не двадцать. А двадцать с лишним.
– Знаешь, хотел письма получать от девушки – надо было яснее формулировать цели и задачи! Что я, старому боевому товарищу любовных писем пожалела бы, что ли? Такое бы писала – закачаешься! Закачался бы!
– Всей частью закачались бы!
– Да уж… у тебя всегда был талант к художественному свисту в письменной форме!
– А я бы те письма сохранил и…
– И, кажется, я была права, отказавшись стать твоей девушкой.
Выпиваем за дружбу.
– А я сначала Таньке предложил стать моей девушкой по-настоящему…
– А я, когда работал экскурсоводом в Турции…
– А они мне говорят: «Набросайте нам пример банковского софта…»
– … Так она сказала, что твой брат сказал, что я похож на толстую водопроводную крысу!
– … Так вот, когда говоришь своей группе: «Тут золото не покупайте! Я знаю место, где в три раза дешевле!» Там все же места прикормлены, все гиды на откатах!
– … Так я им и говорю: «Говна с лопаты вам не набросать? На вентилятор сервака. Я это запросто!»
Осень. Море. Обрыв. Тринадцатая. Которая Двенадцатая. Вместо Четырнадцатой, которую раскатали. Пространство-время, в которые можно заглянуть, но в которые уже не вернуться. «Которых» – уже четыре на абзац. А у нас за столиком только три. Но зато по двести.
– А Боря с Ирой…
– Дались они тебе!
– Да.
– Почему?
– Понимаешь, в юности в дружбу не играют. В юности всё по-настоящему.
– В юности кажется, что всё по-настоящему.
