Мужчина, не отрывая глаз от муляжа, кивнул.
— Это именно то, о чем я подумал, дорогая. Скульптура говорит мне: «Я есть Господь Бог и могу делать все, что пожелаю».
Глава 21
По пути в административное здание управления полиции Хантер завернул на Вест-Тэмпл-стрит, в окружную прокуратуру. Ему повезло: Брэдли как раз закончил трехчасовое совещание со своими подчиненными.
Кабинет окружного прокурора по площади не уступал небольшой квартирке. Длинные, древнего вида книжные полки украшали две стены кабинета. Оставшиеся две пестрели дипломами, сертификатами, наградами и фотографиями в рамках, на которых был запечатлен окружной прокурор Брэдли в различные, знаменательные для него моменты жизни, а именно во время рукопожатий с политиками и знаменитостями; за трибуной во время произнесения речи; вместе с другими юристами во время заседаний судебной коллегии и так далее.
В кабинет к окружному прокурору Хантера провела его личный секретарь, молоденькая симпатичная брюнетка в облегающем элегантном костюме черного цвета. Восседая за внушительного вида двухтумбовым письменным столом из красного дерева, Брэдли разворачивал сэндвич, которым вполне можно было бы накормить трех человек.
— Садитесь, детектив, — произнес прокурор, указывая на одно из трех изысканных кожаных кресел, стоящих возле стола. — Не возражаете, если я поем? А то я сегодня еще не обедал.
— Ничего страшного… ешьте… — сказал Хантер, садясь в кресло слева.
Брэдли жадно откусил от сэндвича огромный кусок. Майонез, кетчуп и горчица закапали на обертку.
— Она мила, — жуя, произнес окружной прокурор.
— Что? Простите…
— Алиса, — объяснил Брэдли, — та девушка, которую я к вам послал. Милая и умная крошка. Редкое сочетание в наши дни. Но не воображайте себе ничего такого. Она играет не в вашей лиге.
Хантер ничего не ответил. Он молча наблюдал за тем, как Брэдли бумажной салфеткой вытирает горчичное пятнышко в уголке рта.
— Ну, и что у вас для меня, детектив? Только прошу, выражайте свои мысли развернуто.
— Постараюсь. Я должен задать вам несколько вопросов.
Окружной прокурор уставился на Хантера. Видно было, что к такому повороту он был не готов.
— Мы создаем общую картину происшедшего.
— Ладно. Спрашивайте, детектив.
Брэдли еще раз откусил от сэндвича и принялся с открытым ртом пережевывать пищу.
— Мне сказали, что несколько месяцев назад вы побывали в доме у мистера Николсона, после того как ему поставили диагноз.
— Верно. Я заехал к нему после работы. Я хотел сказать, что, если ему понадобится моя помощь, он всегда сможет на меня рассчитывать. Покойный проработал у нас лет двадцать. Это было самое малое, что мне следовало предпринять в этом случае.
— Вы не вспомните, когда точно это произошло?
Брэдли отвинтил крышку бутылочки с «Доктором Пеппером» и большими глотками осушил половину ее содержимого.
— Я легко могу это выяснить.
Он бросил на Хантера скептический взгляд.
— Пожалуйста.
Брэдли потянулся к кнопке внутренней связи на телефоне.
— Грейс! Несколько недель назад я ездил к Деррику Николсону. Поищите запись в моем расписании, а потом скажите, когда это было.
— Хорошо, окружной прокурор…
Послышались характерные щелчки, издаваемые при наборе на клавиатуре.
— Вы ездили к мистеру Николсону седьмого марта… после работы…
— Спасибо, Грейс.
Брэдли кивнул Хантеру.
Детектив сделал запись в своем блокноте.
— Примерно в это же время в дом к мистеру Николсону приезжал другой человек. Вы об этом что- нибудь знаете? Быть может, это был работник прокуратуры или его друг?
Брэдли рассмеялся.
— Детектив! У меня более трех сотен служащих и примерно столько же человек обслуживающего персонала.
— Мужчина был около шести футов ростом и примерно того же возраста, что и мистер Николсон. У него каштановые волосы… Если этот человек работает в прокуратуре, он мог рассказать вам о своем визите к покойному.
— Никто ничего мне не рассказывал, но я поспрашиваю. — Взяв ручку, Брэдли что-то записал на листе бумаги. — Деррик был хорошим, честным человеком, детектив. Он прекрасно ладил с людьми. Судьи его уважали. У него было много друзей и вне прокуратуры.
— Понимаю. Но если визитер все же был из вашего офиса, я бы хотел с ним поговорить.
Брэдли секунду молчал, глядя на собеседника, а затем саркастически хмыкнул.
— Вы думаете, что среди моих людей может оказаться подозреваемый, детектив?
— Когда ничего неизвестно, подозревать надо каждого, — ответил Хантер. — Такова уж работа детектива. Мы собираем информацию и вычеркиваем людей из списка подозреваемых. Так принято.
— Только не умничайте. Эти шуточки, может, и позабавят ваших приятелей, но лично я никакого обезьянничанья не потерплю. Это я отдаю здесь приказы, так что требую проявлять ко мне больше уважения, а не то ваша следующая работа будет заключаться в выгуливании полицейских собак в питомнике. Вы меня поняли?
— Предельно ясно. Но мне все равно нужно знать, не ваш ли человек заезжал к мистеру Николсону.
— Ладно, — чуть помедлив, ответил окружной прокурор. — Я узнаю это и сообщу. Что-то еще?
Брэдли бросил выразительный взгляд на свои часы.
— Да. Мистер Николсон упоминал при вас о своем желании обрести душевный мир, помириться с кем- то, рассказать кому-то правду?
На лице Брэдли дернулся мускул, и на долю секунды он перестал жевать.
— Помириться? Что вы имеете в виду?
Хантер рассказал о своем разговоре с Эмми Доусон.
— И вы считаете, что мужчина, который к нему приезжал, и есть тот человек?
— Все может быть.
Брэдли вытер рот и руки чистой бумажной салфеткой, откинулся на спинку кожаного стула с вращающимся сиденьем и вновь уставился на Хантера.
— Деррик ничего такого мне не говорил — ни о душевном мире, ни о правде…
— Что вы думаете по поводу всего этого?
Брэдли взглянул на настенные часы, потом снова на Хантера.
— Мы живем в непростом мире, детектив, и вы лучше, чем кто-либо другой, это знаете. Мы, государственные прокуроры, стараемся в меру наших сил поддерживать закон и порядок в обществе, следя за тем, чтобы некоторые индивиды, недостойные жить среди нас, были отделены от законопослушных граждан. В своей деятельности мы опираемся на доказательства, которые получаем от детективов, подобных вам, свидетелей, наших собственных следователей и так далее. Но все мы люди и поэтому не застрахованы от ошибок. Наша беда заключается в том, что все наши ошибки имеют весьма трагические последствия.
