— В чем дело, Роберт?
Хантер взглянул на напарника.
— Я понял замысел убийцы…
Глава 23
Собрав все свои силы, Эндрю Нэшорн с огромным трудом приподнял веки. Его глаза резануло так, словно рядом взорвалась свето-шумовая граната. На самом деле помещение было освещено лишь свечами. Все плыло перед глазами. Ни один предмет не принимал знакомых очертаний.
Во рту пересохло. Нэшорн закашлялся. Боль резанула скулу с такой силой, что, казалось, кто-то сжимает его голову в тисках. Еще немного, и она расколется. Обезвоживание организма достигло такой степени, что губы стали сухими и потрескались. Железы больше не выделяли слюну. Нэшорн прикоснулся кончиком языка к своему небу. Еще в детстве, желая вызвать слюноотделение, он пользовался этим нехитрым способом. Он не забыл, как это делается, и был вознагражден несколькими капельками слюны. Мужчина тяжело сглотнул. Боль оказалась такой сильной, словно он проглотил толченое стекло. Нэшорн закашлялся. Это был надсадный, сухой кашель. Боль, возникнув в горле и челюсти, со страшной силой вонзилась в мозг, взорвалась внутри черепной коробки. Веки задрожали. Нэшорну показалось, что он теряет сознание, но на инстинктивном уровне мужчина понимал: если он сейчас лишится чувств, то никогда больше не сможет взглянуть на этот мир.
Он не поддался боли и, собрав всю свою волю в кулак, выдержал и не впал в беспамятство.
Боже мой! Надо попить. Никогда прежде он не чувствовал себя таким слабым и разбитым.
Нэшорн понятия не имел, сколько минут прошло с тех пор, как он очнулся. Наконец перед глазами у него прояснилось. Мужчина различил очертания небольшого пластикового столика с двумя стульями. Г- образная скамейка в углу была привинчена к перегородкам. На ней лежали две старые, потерявшие первоначальную форму подушки, к которым при желании можно прислониться спиной.
— М-м-м, — превозмогая боль в раздробленной скуле, смог выдавить из себя Нэшорн.
Ему знакомо это место… Очень хорошо знакомо… Он в своей лодке.
Мужчина попробовал пошевелиться, но не смог. Не двигались руки… Не двигались ноги… Вообще ничего не двигалось. Нэшорн не чувствовал собственного тела.
Им овладел страх, полностью подчинив его себе. Мужчина напрягся, надеясь ощутить хоть что-то… пальцы… кисти… руки… ступни… ноги… грудь…
Ничего… совсем ничего…
Единственное, что он чувствовал, это ужасная головная боль, которая, казалось, кусочек за кусочком поедала его мозг.
Чувствуя себя ни на что не способным, Нэшорн уронил голову на грудь. Только сейчас он понял, что полностью обнажен и сидит на стуле. Руки безвольно свешивались вдоль туловища. Их, оказывается, никто не связывал. То же и с его ногами. Впрочем, своих ступней мужчина разглядеть не смог. Кажется, они отведены чуть назад, так, что за коленями их просто не видно. Кровь… К своему ужасу Нэшорн увидел лужу крови под сиденьем стула, на котором сидел. Его ступни, должно быть, все в крови. Он попытался немного наклониться и взглянуть на свои ноги, но не смог. Он не сдвинулся ни на дюйм. Тело его просто не слушалось.
Боковым зрением Нэшорн уловил какое-то движение. У него перехватило дыхание.
Человек вышел из тени, подошел к стулу и встал напротив Эндрю.
Взгляд Нэшорна остановился на лице незнакомца. Его глаза сузились. Эндрю потребовалось не больше секунды, чтобы узнать механика, который чинил сломавшийся мотор его лодки.
— Это странно — не чувствовать собственного тела, — произнес механик, глядя Эндрю прямо в глаза.
Нэшорн выпустил из легких воздух, а вместе с ним непроизвольно издал преисполненный ужаса, но едва слышный стон, зародившийся у него в горле.
Улыбка скользнула по губам механика.
— У-у-у-у… Э-э-э-э… — Нэшорн попытался заговорить, но, не имея возможности двигать челюстью, смог лишь пробормотать что-то невразумительное.
— Извини за челюсть. Мне не хотелось ее ломать. Если бы ты в последнюю секунду не оглянулся, удар пришелся бы тебе как раз по затылку. Жаль. Говорить ты теперь не можешь, а послушать тебя мне ой как хотелось бы!
Если у страха есть запах, Нэшорн пропитался им насквозь.
— Я тебе кое-что покажу. Интересно будет понаблюдать за твоей реакцией.
Эндрю снова попытался сглотнуть. Он так испугался, что на этот раз не почувствовал боли.
Механик показал рукой на грязную ткань, которой было что-то прикрыто слева на небольшой барной стойке.
Мужчина посмотрел туда, куда ему показывали.
— Готов? — спросил механик и подождал несколько секунд для усиления театрального эффекта. — Конечно же, нет. К такому никто никогда готов быть не может.
Рывок, и грязная тряпка слетела с барной стойки.
У Нэшорна перехватило дыхание. Его глаза расширились от невообразимого ужаса.
На залитой кровью барной стойке стояла пара отрезанных человеческих ступней.
Механик замер на месте, наслаждаясь полученным эффектом.
— Узнаёшь?
Глаза Нэшорна наполнились страхом и слезами.
— Я тебе помогу.
Механик вытащил из-под барной стойки зеркало тридцать на двадцать дюймов и наклонил его так, чтобы Нэшорн мог видеть в нем свои ноги.
Наконец Эндрю понял, почему у него под стулом столько крови.
Глава 24
Алиса, прищурившись, взглянула на муляж. На лице — смесь замешательства и удивления. Она представить себе не могла, что Хантер в этом увидел.
Гарсия застыл на месте и изумленно смотрел то на Хантера, то на муляж, то на цифровой дисплей своего фотоаппарата. Он поочередно внимательно изучил три последних снимка, которые сделал. Ничего не понятно.
— Ладно, сдаюсь, — признался Гарсия. — Роберт! Что ты там увидел?
Он взглянул на Алису. Ее лицо выражало непонимание.
— Что ты видишь такого, чего не видят другие?
— Нет, ты должен увидеть это сам. Сейчас я тебе покажу.
Хантер подошел к своему рабочему столу и вернулся со стандартным полицейским фонариком «Мэглайт». Подойдя к Гарсии, он, держа фонарик на уровне живота, направил его на «скульптуру» и включил.
Напарник и Алиса внимательно следили за ним.
— Ну и?.. — спросила Алиса.
— Не смотрите на скульптуру, — объяснил Хантер. — Смотрите на стену позади нее. Видите тень?
Гарсия и Алиса одновременно взглянули на стену.
Непонимание сменилось удивлением.
Алиса приоткрыла рот.
— Ну и шуточки, — вырвалось у Карлоса.
Тень, отбрасываемая муляжом, когда на него под определенным углом падал свет, напоминала своими очертаниями двух марионеток в театре теней.
— Собака и птица, — подойдя ближе, произнесла Алиса.
Повернув голову, она вновь взглянула на муляж.
