Хантер понимал, что мольбы жертвы могли только распалить садистские наклонности в душах насильников. Чем больший испуг выказывала Рокси, тем сильнее они возбуждались.
— Она говорила, что у нее больная дочь…
Скотт умолк, и в помещении воцарилась гнетущая тишина. Каждый из присутствующих на несколько секунд оказался наедине с собственными мыслями.
— Расскажи, как ситуация вышла из-под контроля, — нарушила молчание Оливия.
— Мы завелись… и к тому же много выпили, а до этого приняли… Натан разошелся и не заметил, когда она перестала дышать.
— Вы ее избивали?
— Я нет, а вот Энди и Натан… они били…
Взгляд Оливии метнулся к руке Скотта. Видимо, она обдумывала, как бы половчее оттяпать у него еще один палец.
— Да, они ее били, но не особенно сильно. Их это возбуждало. Деррик и я просто смотрели… Клянусь… Мы ее не били. Нам это не нравилось. Мы просто смотрели.
Именно эти слова слышала Оливия и от Деррика Николсона.
— Может, она ударилась головой, — предположил Скотт. — Она не могла умереть от нескольких пощечин.
Взглянув на Хантера, Оливия приказала Брэдли:
— Продолжай.
Скотт выплюнул окрашенную кровью слюну.
— Когда мы поняли, что женщина мертва, то запаниковали. Мы не знали, что делать. Никто из нас не мог мыслить логически. До этого мы приняли ЛСД, а потом еще напились до чертиков. Я предложил оставить ее на том же месте и убираться побыстрее, но Энди не согласился. Он сказал, что на ее теле и в заброшенном доме, в котором все происходило, найдется достаточно вещественных доказательств, чтобы надолго упрятать нас за решетку. Можно, конечно, попытаться все хорошенько подчистить, но гарантии никто дать не сможет. А потом у Энди созрел план.
Хантер почувствовал неприятное напряжение в области живота. Он хорошо понимал, о каком плане пойдет сейчас речь.
— Энди уехал и вернулся обратно с несколькими мешками из толстого и плотного полиэтилена, мясницким топором, длинной крепкой цепью, висячими замками и большим прямоугольным металлическим контейнером. Он был большим, но тело женщины в него все равно бы не уместилось.
Скотт отвел глаза.
— Продолжай, — не давая своей жертве расслабиться, приказала Оливия. — Рассказывай, что вы с ней сделали.
— Я ничего не делал! — воскликнул мужчина.
Оливия отвесила ему звонкую пощечину. Рана на рассеченной губе стала глубже. Снова брызнула кровь.
Скотта затрясло. Он сделал несколько частых вдохов, хватая воздух ртом. Дрожь утихла.
— Рассказывай.
— Натан когда-то подрабатывал у мясника. Он знал, как орудовать разделочным топором.
Оливия и бровью не повела. Эту историю она уже слышала.
— Деррик и я не могли на это смотреть. Мы вышли наружу, пока Энди и Натан делали то, что должны были сделать. Деррик все волновался насчет мал… дочери женщины… Что с ней теперь будет. Его в большей мере беспокоила ее судьба, чем наша… Я знал, что у него умерла мать, когда Деррик был совсем маленьким. Он хотел пойти в полицию, но боялся, что тогда его надолго засадят. Деррик должен был в том году окончить обучение на юриста. Он был помолвлен. До свадьбы оставался всего месяц. Он не хотел портить себе жизнь. Да и… Если бы Деррик заикнулся о том, что пойдет в полицию, Энди убил бы его. Он всех бы нас перебил, если бы потребовалось. Он так нам и сказал… — Скотт перевел дух. — Когда Энди и Натан со всем управились, тело было заперто в стальном ящике для инструментов. Его обмотали цепью и закрыли на висячие замки. У моего отца была моторная лодка. У меня имелись от нее ключи. Мне поручили отплыть как можно дальше от побережья и выбросить ящик в море. Со мной поплыл Энди, а двое других отправились по домам. Ящик был очень тяжелым. Он никогда не всплывет на поверхность.
«Последняя жертва, — пронеслось в голове у Хантера. — Тот, кто избавился от трупа».
— Деррику поручили уничтожить кошелек женщины и ее документы. — Скотт взглянул на Оливию. — Теперь я понимаю, как он тебя нашел. Деррик не выбросил документы, а сохранил их.
Женщина молчала.
— После той ночи мы почти перестали встречаться, а потом вообще отдалились друг от друга. У каждого была своя жизнь. Но все мы хранили нашу тайну.
— Не все, — произнесла женщина.
Она с силой ударила Скотта рукояткой пистолета по затылку. Мужчина лишился чувств.
Глава 115
Хантер дернулся на полу. Оливия нацелила пистолет ему прямо в голову.
— Не стоит, детектив. Поверьте мне: я умею стрелять. С такого расстояния я, во всяком случае, не промахнусь. Если мой отец… — Она откашлялась и поправила себя: — Деррик чему-то и научил меня, так это стрелять.
— У меня просто шея затекла, болит. Я ее разминал.
— Ладно, но не надо…
— Не буду.
Оливия переместилась в левый угол.
— Вы до сих пор не рассказали, как вышли на меня. Я услышала, что вы разгадали то, что я хотела сказать своими теневыми марионетками, но как вам удалось понять, что убийца — я?
— После рассказа Джуди я много думал. Я понял, что интерпретировал теневое изображение, отбрасываемое второй «скульптурой», неверно. Там была не драка, а групповое изнасилование. Я не знал, что Рокси была вашей матерью, но учитывая то, что они сделали с ней и Джуди, можно было предположить, что и у других женщин были дети. Возможно, кто-нибудь из них узнал, что сделали когда-то с его (или ее) матерью. Изучив теневое изображение, отбрасываемое первой «скульптурой», я пришел к выводу, что Деррик Николсон перед смертью во всем признался.
Из груди Оливии вырвался злобный смешок.
— Он прекрасно жил с тем, что натворил, но вот умереть не мог. В этом есть определенная доля иронии.
По опыту Роберт знал: многие люди преспокойно живут с бременем тяжелой вины на душе, но вот умереть с этим почему-то решаются далеко не все.
— Чтобы сделать это, Деррику Николсону нужно было вызвать выросшего ребенка Рокси к себе домой, — продолжил Хантер. — Из этого следовало, что он следил за всеми перипетиями его или ее судьбы. Я как раз обдумывал все варианты, когда вчера ночью мне позвонила Джуди и сказала, что вспомнила имя ребенка. Леви. Это ведь ваше имя.
Оливия дернулась, но с места не сошла.
— Сначала я думал, что это фамилия или имя мальчика. Я помнил, что прежде где-то его слышал. Днем, когда ваша сестра вручала мне фотографию Деррика Николсона и его жены, я вспомнил, где я его слышал. Это прозвище. Так вас называла Эллисон, когда мы впервые встретились в вашем доме. Обычно так имя Оливия не сокращают, но она назвала вас Леви.
На губах Оливии заиграла меланхолическая улыбка.
— Так меня называла мама… Никогда Лив или Олли… Мне это нравилось… выделяло среди других… Эллисон — единственный человек, который так меня сейчас называет.
— Сначала я проверил ваше прошлое. Вы учились на медицинском факультете.
Оливия пожала плечами.
— В Калифорнийском университете Лос-Анджелеса. Но потом я пришла к выводу, что это не мое.
