застрелить Кеннеди, тем более когда президентский кортеж замедлил ход перед Техасским складом школьных учебников. Роберт, как и его брат, отслужил в морской пехоте и знал, что инструкторы считали Ли метким стрелком. Оба брата любили охоту; по словам Роберта, Ли рассказывал ему о том, как в России охотился на птиц.
Роберта с пристрастием допросили о заговоре против Никсона. Он повторил то, о чем писал в дневнике: в тот день, когда они ездили на могилу Ли, Марина сказала ему, что «Ли собирался застрелить мистера Ричарда Никсона», когда Никсон в 1963 году заезжал в Даллас, и что она «на весь день заперла его в ванной», чтобы предотвратить покушение. Почему Марина не сообщила об этом комиссии, Роберт объяснить не брался.
После долгих недель противостояния Рэнкин и Гувер увидели перед собой общую проблему: Марину Освальд с ее тайнами. 24 февраля Рэнкин позвонил Гуверу и предложил обсудить новые сведения о вдове Освальда. По словам Рэнкина, его беспокоил и роман Марины с Мартином, и вопрос, не указывает ли скрытность Марины по поводу планов ее мужа (очевидно, подразумевался заговор против Никсона) на ее намерение все же попытаться покинуть страну. Рэнкин предлагал ФБР поместить молодую женщину под открытое круглосуточное наблюдение.
Гувер составил детальный отчет об этом разговоре и запомнил, как «мистер Рэнкин говорил, что нельзя допустить побега, который в особенности легко совершить из Далласа, и что он хотел бы знать, не можем ли мы организовать постоянное дежурство, вести наблюдение за ней, а также выяснить, кто ее посещает»17. Согласно воспоминаниям Гувера, Рэнкин поинтересовался мнением Гувера о нравственности Марины и спросил, «не считаю ли я странной готовность Марины сделаться любовницей Мартина… Я ответил, что меня это возмущает. Полное отсутствие понятия о морали». Гувер также помнит, как сказал Рэнкину, что Марина до и Марина после убийства – «словно два разных человека». До покушения на президента женщина «запустила себя и утратила привлекательность, но теперь кто-то взялся за нее, привел в порядок, а заодно, вероятно, вложил ей в голову кое-какие мысли». Оба собеседника сошлись на том, что возможна утечка в СМИ информации об отношениях Марины с Мартином и это подорвет доверие к ней. «В Далласе уже ходят слухи», – предостерег Гувер.
Общим чувством у Рэнкина и директора ФБР было также презрение к Мартину и к прежнему адвокату Марины Джеймсу Торну. Оба техасца не смирились с решением Марины отстранить их, им непременно требовалась своя доля славы и доходов от ее истории. Рэнкин сообщил Гуверу, что, по его сведениям, Марина уже подписала с издателями и СМИ договоры «на сумму более 150 тысяч долларов, так что деньги тут замешаны немаленькие». «Это просто грубое вымогательство, – ответил Гувер. – Эти два типа стараются выколотить из нее как можно больше».
Рэнкин оставил на усмотрение Гувера срок постоянного наблюдения за Мариной. Комиссии, как он сказал, требовалось узнать, «какого рода люди посещают ее, когда она не знает, что находится под наблюдением». Гувер предложил установить прослушку на телефоны Марины. Конфликта с законом это не вызовет, заверил Гувер, поскольку эти пленки никогда не всплывут на суде. Через несколько дней восемь агентов были отобраны для операции наблюдения за Мариной дома и во время ее поездок по Далласу18. На ее телефоне установили прослушку. Агенты ФБР тайно проникли в дом, который только что арендовала Марина, и спрятали микрофоны в светильниках гостиной, кухни и спальни.
Следующим перед комиссией предстал Мартин, отвергнутый любовник и бизнес-менеджер Марины. В своих показаниях он выставлял вдову Ли Харви корыстной и подлой. Мартин признал, что участвовал в беспринципной пропагандистской кампании, целью которой было «создать у общественности образ скорбящей вдовы, бедной растерянной девочки. Этот образ не соответствует истине»19.
Уоррен заранее принял решение не допрашивать Мартина о романтических отношениях с миссис Освальд и о сексуальном акте в Вашингтоне. Тем не менее Уоррен допустил, чтобы Мартин самыми нелестными красками описал характер миссис Освальд. «Она очень холодна, – сказал Мартин, напомнив членам комиссии, как мало миссис Освальд скорбела о смерти мужа. – А если и выражала скорбь, то даже с виду неискреннюю, – добавил он. – Единственный раз я видел у нее какое-то проявление эмоций примерно через неделю после того, как она обо всем узнала – когда Марина увидела фотографию Джеки Кеннеди». Взглянув на снимок вдовы президента, Марина, по его словам, прослезилась.
Припомнил Мартин и то, как Марина в интервью называла себя верующей христианкой, после чего ей начали посылать по почте издания Библии на русском языке. «Насколько мне известно, она и страницы не прочла, – показал Мартин. – Даже не раскрыла ни разу». В еще более возмутительной манере Марина издевалась над доброжелательными людьми, посылавшими небольшие суммы денег, чтобы поддержать ее с детьми: «Ей вышлют доллар – почем знать, может, он у человека последний, – а она поглядит и скажет: “Всего лишь доллар”, и зашвырнет его куда-нибудь». Живя у Мартина, она ленилась помогать по хозяйству и своих детей тоже спихивала на миссис Мартин. «Вставала не раньше 10–11 утра, – рассказывал Мартин. – И в доме не исполняла никаких обязанностей, только мыла посуду после ужина да изредка пылесосила».
Мартин признал, что ему было известно об умысле против Никсона, и это он посоветовал Марине молчать. «Не рассказывай об этом направо и налево», – сказал он ей. Он опасался, что доверие к ее показаниям рухнет, если вдобавок ко всей прочей лжи, о которой уже стало известно следствию, комиссия узнает, что она еще и скрыла информацию о первоначальном замысле мужа убить другого государственного деятеля.
На допросе Мартина присутствовал и Норман Редлик. При всем своем презрении к этому свидетелю он заподозрил, что тут Мартин прав: Марина Освальд и в самом деле не та, за кого себя выдает. «Показания Мартина заставляли предположить вероятность того, что в действительности Марина Освальд совсем другой человек – холодный, расчетливый, алчный, презирающий великодушие и щедрость, до крайности лишенный способности к проявлению сочувствия в человеческих отношениях», – писал он в служебной записке Рэнкину от 28 февраля20. Редлик полагал, что это поможет комиссии понять причины убийства Кеннеди: «Если убийца – Ли Освальд, личность и характер его жены существенны для определения мотива. Рассматриваются разные объяснения убийства – международный или внутренний заговор, душевная болезнь или политические убеждения Освальда». Одно из вероятных объяснений, рассуждал Редлик, заключается в том, что «Освальд страдал от психических отклонений, мании величия, и на покушение его подвигла супруга, которая вышла за него замуж из эгоистических побуждений, публично унижала, тыкала в нос его недостатками и требовала доказать, что он и в самом деле такой выдающийся человек, каким он себя считал».
«Ни у вас, ни у меня нет ни малейшего желания замарать чью-либо репутацию, – обращался он к Рэнкину, – но мы не можем закрыть глаза на тот факт, что Марина Освальд неоднократно лгала Секретной службе, ФБР и нашей комиссии в вопросах, принципиально важных для граждан этой страны и всего мира».
ФБР тем временем продолжало слежку и за Марком Лейном, организованную по просьбе комиссии. Из своих источников в ФБР Форд получил некоторые сведения о Лейне и 12 февраля вновь встретился с Карфой Делоаком, заместителем Гувера, и обсудил с ним работу комиссии. Два дня спустя Делоак написал Форду и приложил к письму «дополнительный отчет по вопросу, который вызвал ваш особый интерес»21. Трехстраничный отчет, отпечатанный на простой бумаге, не из канцелярских запасов ФБР, содержал все известные Бюро сведения о Лейне, включая его связи с группировками левого крыла, которые ФБР аттестовал как коммунистические фронты. Имелись также подробности семейной и сексуальной жизни Лейна. «По нашим данным, Лейн дважды вступал в брак, причем первый брак был аннулирован в связи с мошенничеством Лейна, а второй брак закончился разводом, – говорилось в отчете. – По слухам, в политических кругах Нью-Йорка общеизвестно, что Марк Лейн имел половую связь с молодой незамужней женщиной и в 1960–1961 годах они жили вместе». В гуверовском ведомстве образца 1964 года отношения неженатого мужчины с незамужней женщиной все еще почитались достойными пристального внимания11.
Глава 24
