что патологоанатомы потом назовут догадкой в отсутствии достоверных сведений: якобы первая пуля не вошла глубоко в тело президента, а выпала из отверстия в спине.
Прежде чем провести формальный опрос патологоанатомов Бетесды, Спектер в пятницу, 13 марта, наведался в госпиталь ВМФ под Вашингтоном, поговорить с тамошними врачами. С собой он позвал Болла, самого, пожалуй, опытного в комиссии адвоката. В больнице они отыскали коммандера Джеймса Хьюмса, патологоанатома, руководившего вскрытием. Хьюмс возбужденно потребовал у Спектера и Болла их удостоверения. «Он держался настороже», – рассказывал Спектер, припоминая, как доставал «единственный вид удостоверения, какой мы с Боллом могли показать», – пропуск в здание, по которому они входили в офис комиссии в Вашингтоне11. «Мой пропуск выглядел не слишком-то официально, тем более что мое имя впечатали иным шрифтом, чем основной шрифт этой карточки».
Хьюмса этот документ не устроил, и понадобилось распоряжение старшего администратора госпиталя, адмирала флота, чтобы принудить его к сотрудничеству. «Он был до смерти напуган, – вспоминал Болл, – совершенно не желал общаться с нами».
Прежде всего Спектер и Болл потребовали от Хьюмса объяснений, откуда взялись разногласия и путаница по поводу траектории первой пули. Хьюмс сообщил им, что траекторию пули определить было трудно потому, что врачи больницы Паркленда провели президенту трахеотомию, пытаясь восстановить дыхание, и этот надрез скрыл рану в горле. А еще Хьюмс сказал, что, пока шло вскрытие, из Далласа дошел слух, будто врачи в больнице Паркленда делали раненому массаж сердца и пуля обнаружилась на носилках. Именно поэтому Хьюмс и его коллеги высказали вслух предположение, что при массаже сердца пулю могли вытолкнуть из тела Кеннеди. Но это была всего лишь гипотеза, продолжал Хьюмс, и она оказалась ложной. Далее в ходе вскрытия патологоанатомы разглядели, что передние мышцы шеи президента сильно повреждены, и сочли это доказательством того, что пуля прошла через шею и вышла спереди.
Хьюмс сказал, что и он, и коллеги в Бетесде изумились, узнав спустя несколько недель, что присутствовавшие на вскрытии агенты ФБР включили в официальный отчет версию о выпадении пули при массаже. Выпущенный в декабре отчет ФБР недвусмысленно (и ошибочно) заявлял, что для пули, которая вошла в спину президента, «отсутствует выходное отверстие». Другой, январский, отчет ФБР столь же недвусмысленно и ошибочно утверждал, будто пуля «проникла на глубину не более длины пальца»12.
Спектер прихватил с собой копию протокола вскрытия и попросил Хьюмса перечитать его строчку за строчкой и объяснить, каким образом патологоанатомы ВМФ пришли к своим выводам. Он также попросил Хьюмса сообщить хронометраж, как составлялся и редактировался протокол. Куда подевались черновики?
И тут, по словам Спектера, Хьюмс признал, что уничтожил все свои записи, а также первый экземпляр протокола вскрытия, чтобы они никогда не стали достоянием общественности13. Он сжег их в камине своего дома (он жил в пригородной части Мэриленда), повествовал Хьюмс, потому что бумаги из прозекторской были запятнаны кровью президента и патологоанатом опасался, что их используют как чудовищный музейный экспонат. Спектера эта новость ошеломила. Он вспоминал потом, как, сидя напротив Хьюмса, прикидывал, какой скандал разразится, если эти сведения станут известны не только комиссии. Спектер достаточно имел дело с судьями и присяжными, не говоря уж о циничных судебных репортерах, чтобы понимать, какую реакцию вызовет открытие, что первый вариант протокола о вскрытии президента был сожжен. «У людей появится причина утверждать, что таким образом кого-то прикрывали».
Позднее Спектер говорил, что не подозревал Хьюмса в попытке скрыть нечто существенное, уничтожив бумаги. «Я пришел к выводу, что этот человек неопытен и наивен, он не понимал, сколько людей смотрят ему через плечо, но злого умысла у него не было»14. И все же Спектер опасался, как бы сторонники теории заговора не вообразили, будто Хьюмс пытался «скрыть свои ошибки или что похуже».
В тот день Хьюмс сделал и другое признание, но уже более приемлемое – насчет первой попавшей в Кеннеди пули. Хотя Хьюмс не упоминал об этом в акте вскрытия, в разговоре он высказал мнение, что пуля должна была выйти из горла президента на большой скорости и практически невредимой: по пути сквозь шею она не натыкалась на твердые препятствия, вроде костей или толстых мышц. Сзади из тела президента эта пуля никоим образом не вываливалась, хоть так и было сказано в отчете ФБР.
Так где же была пуля? Если она прошла сквозь тело Кеннеди с большой скоростью, а в лимузине ее не нашли, куда она угодила после того, как попала в президента? Пуля, лежавшая в больнице Паркленда на носилках Коннелли, как считалось, была именно той, что попала в него – и только в него, по заключению ФБР и Секретной службы. За выходные Спектер обдумал эти вопросы и решил продолжить разбор в понедельник, когда Хьюмсу предстояло давать в Вашингтоне официальные показания. Тут у Спектера появилась бы возможность предъявить Хьюмсу кое-какие материальные улики из Далласа, прежде патологоанатому неизвестные, в том числе кадры из фильма Запрудера.
Позднее Спектер отзывался о показаниях Хьюмса в Вашингтоне как об историческом событии, поворотном моменте расследования: впервые была обозначена гипотеза, которую назовут «версией одной пули».
Это произошло после того, как Хьюмс принес присягу и ему показали увеличенный кадр из фильма Запрудера, на котором Кеннеди вскидывает руку к горлу – очевидно, после того, как его поразил первый выстрел. Хьюмс уставился на фотографию, подметил положение президента на заднем сиденье и Коннелли на откидном прямо перед ним.
– Я вижу, что губернатор Коннелли сидит прямо перед покойным президентом, – сказал Хьюмс. – Я допускаю возможность, что снаряд, пробив нижнюю часть шеи покойного президента, затем прошел через грудь губернатора Коннелли15.
На обыденном языке это означало: патологоанатом допускает, что первая пуля, поразившая Кеннеди, попала и в Коннелли.
И вдруг, по словам Спектера, все сложилось в логичную картину. ФБР и Секретная служба ошибочно предполагали, будто Кеннеди и Коннелли были ранены разными пулями. Их ранила одна и та же пуля, которая сперва прошла через шею президента, а затем попала в спину губернатора. Версия Хьюмса устраняла смущавшую комиссию проблему, успевал ли Освальд сделать все выстрелы. Вероятно, снайперу не хватило бы времени трижды спустить курок за то время, когда, судя по фильму Запрудера, были ранены Кеннеди и Коннелли, но дважды он выстрелить успел бы: одна пуля поразила обоих мужчин, вторая попала в голову Кеннеди. Многие свидетели из кортежа и из толпы на Дили-Плаза утверждали, будто слышали три выстрела, так что комиссии все равно нужно было разобраться с судьбой третьей пули. Спектер полагал, что этот выстрел мог не попасть в цель.
Хьюмсу предъявили то, что Спектер впоследствии будет считать важнейшей материальной уликой, полученной комиссией из Далласа: сплющенную, но уцелевшую 6,5-миллиметровую ружейную пулю со свинцовым сердечником и в медной оболочке – ее, согласно отчету, обнаружили в больнице Паркленда на носилках Коннелли. Улики, включенные в рассмотрение комиссии, снабжались инвентарными номерами, и Спектер закрепил на прозрачном пластиковом пакете с пулей ярлычок с пометкой «
Согласно гипотезе Хьюмса,
Спектера ответ патологоанатома отнюдь не обескуражил, пусть Хьюмс и отступился так легко от ценной теории, которую сам же только что предложил комиссии. Всматриваясь в тот кадр из фильма Запрудера, Спектер пришел к выводу, что версия одной пули звучит весьма правдоподобно. Хьюмс, как было известно Спектеру, не считался экспертом в области баллистики, да и жертв убийства ему не так уж много доводилось вскрывать, так что он мог и неверно оценить вес металлических частиц, оставшихся в теле Коннелли.
