— Я поступила достойно и пожаловалась самому комиссару, вместо того чтобы обратиться к СМИ, — продолжает Джейми, описывая свой конфликт с Дэном Фарбманом и Управлением полиции Нью-Йорка.
— К несчастью, комиссар приятельствует с мэром. Я получила по полной, — объясняет Джейми. — Они все ополчились против меня.
— И ФБР решило просматривать мои электронные письма и прослушивать мои телефоны, потому что ты на ножах с Фарбманом? Потому что обвинила его в подтасовке данных? И потому что несколько лет назад у меня тоже бывали с ним стычки? — На это я не куплюсь.
Марино кладет еще один листок, я беру его и читаю выделенный параграф:
— Неприятное это дело — наживать врагов. — Джейми, не отвечая на мой вопрос, достает из бумажной обертки палочки. — Мне было жутко обидно оставлять работу в окружной прокуратуре. Моя квартира выставлена на продажу, и я подумываю о другом месте жительства.
— Ты уехала из Нью-Йорка из-за напряженной ситуации с Фарбманом? Мне трудно это представить, — отвечаю я, просматривая другие документы, имеющие отношение к самой печально знаменитой заключенной Джорджии, Чертовой Поварихе.
Между 1989 и 1996 годами Барри Лу Риверс отравила семнадцать человек, девять из них насмерть. Она прикончила их с помощью мышьяка, который покупала в компании, производящей пестициды. Все жертвы были постоянными посетителями ее кулинарии, находившийся в одном из небоскребов Атланты, в нем располагалось множество компаний и фирм. День за днем ничего не подозревающие люди выстраивались в очередь перед прилавком за бизнес-ланчем по 2 доллара 99 центов, состоявшим из сэндвича, чипсов, соленого огурца и содовой. Когда ее садистские преступления были в конце концов раскрыты, она сказала полиции, что устала от людей, «вечно недовольных едой, и решила угостить их так, чтоб пробрало». Ей до смерти надоели «поганцы, помыкавшие мной, будто я какая-нибудь тетушка Джемайма».[11]
— Есть и другие нюансы, — продолжает Джейми Бергер, пока я читаю. — К несчастью, личного характера. Кое-что из того, о чем спрашивали заявившиеся ко мне агенты ФБР, было крайне неприлично. Они явно переговорили прежде с Фарбманом, а ты же знаешь его любимый пунктик насчет меня. Что мы с тобой почти что семья.
Я просматриваю перечень препаратов, назначенных для Барри Лу Риверс, ДОК #121195. Предписание было заполнено в три двадцать пополудни 1 марта 2009 года. Кэтлин Лоулер сказала, что Барри Лу Риверс подавилась бутербродом с тунцом в своей камере. Если это правда, то все должно было произойти где-то после трех двадцати в день ее казни. Рецепт смертельного коктейля для нее был выписан, но не был применен, потому что она умерла прежде, чем тюремные власти пристегнули ее к каталке. Похоже, в последний раз она ела то же самое, чем травила своих жертв.
— Ты не раз бывала в тюрьме, разговаривала с Лолой Даггет, чьи апелляции уже исчерпаны, — говорю я Джейми. — Полагаю, она рассказывает тебе что-то важное, иначе ты бы не переселилась в Саванну. Ты здесь не из-за своих проблем в Нью-Йорке.
— Помощи от нее никакой, — отзывается Джейми. — Казалось бы, должна помогать, но она не так боится иглы, как
— А она знает, кто этот
—
— Ее казнь назначена на эту осень, а она по-прежнему твердит то же самое?
— На 31 октября, Хеллоуин, — сообщает Джейми. — Подозреваю, что судья, отложивший казнь и вновь ее назначавший, таким образом дает всем понять, что он на самом деле думает о Лоле Даггет, хочет убедиться, что через четыре месяца она получит наказание, а не угощение. Страсти по этому делу до сих пор еще не утихли. Многие хотят, чтобы она получила то, что, по их мнению, заслуживает. Хотят, чтобы она умерла в муках. Чтобы исполнитель, к примеру, чуть дольше необходимого потянул перед применением тиопентала натрия. Забыл выпустить воздух из трубки. Чтобы катетер забился.
Марино кладет на стол пачку цветных распечаток, фотографии вскрытия, и я беру их в руки.
— Тиопентал натрия действует, как ты знаешь, быстро и недолго. Если потянуть с введением оставшихся средств, а мы говорим о внутримышечном блокаторе, бромиде панкурония… Если ждать слишком долго… Анестезия перестает действовать. Катетер закупоривается, тюремным служащим приходится подсоединять новый, а действие тиопентала натрия к тому времени, когда все будет сделано, заканчивается. Со стороны может казаться, что ты спишь, — продолжает она. — Но мозг уже умирает. Ты не можешь открыть глаза, говорить, не можешь произнести ни звука, лежа на каталке, привязанная ремнями, но ты в сознании и понимаешь, что не в состоянии дышать. Бромид панкурония действует дольше, парализует мышцы груди, и тебе на самом деле нечем дышать. Никто из наблюдающих не догадывается, что ты не просто тихо-мирно спишь, когда твое лицо синеет и ты задыхаешься. Одна минута, две, три, может, дольше — ты умираешь безмолвной мучительной смертью.
Вскрытие Барри Лу Риверс проводил Колин Денгейт, и я очень хорошо представляю, какие чувства он мог испытывать к человеку, травившему невинных жертв приправленными мышьяком сэндвичами.
— Да вот только начальница тюрьмы знает. — Джейми достает из холодильника бутылку вина и диетической колы и закрывает дверцу бедром. — Исполнитель знает. Безымянный врач знает и прекрасно видит на мониторе, как панически колотится твое сердце, пока ты наконец не умрешь. Но с другой стороны, некоторые из этих самых людей, осуществляющих назначенные судом убийства, хотят, чтобы приговоренный страдал. Их тайная миссия — причинять как можно больше боли, как можно сильнее терроризировать убийцу, без адвокатов, судей и оповещения общественности. Такое происходило веками. У палача тупой топор, он промахивается мимо отметки, требуются дополнительные удары. Повешение проходит с затруднениями, потому что петля соскальзывает, и человек умирает медленно, дергаясь на конце веревки перед глумящейся толпой.
Слушая то, что похоже на одну из классических вступительных речей Джейми Бергер в суде, я знаю, что большинство значимых в этой части света людей, включая судей, политиков и более всего Колина Денгейта, она не тронула бы. Я очень хорошо представляю, какие чувства испытывает Колин не только в связи со случившимся с семьей Джорданов, но в отношении того, что должно произойти с Лолой Даггет. Да, страсти еще не утихли, и особенно это касается моего сварливого коллеги-ирландца, возглавляющего региональную криминалистическую лабораторию Бюро расследований Джорджии в Саванне. Приезд Джейми Бергер не произвел на него того впечатления, на которое она рассчитывала, а был воспринят скорее как вторжение. Подозреваю, на теплый прием не стоило и надеяться.
— Как ты прекрасно понимаешь, Кей, я не считаю, что эту форму эвтаназии, использовавшуюся еще в нацистской Германии для уничтожения нежелательных лиц, нам следует применять здесь, в Соединенных Штатах. И легальной она быть не должна, — говорит Джейми, раскладывая суши и салат из морской капусты на блюде. — Врачам запрещено играть какую бы то ни было роль при исполнении приговора, включая констатацию смерти, и достать вещества для смертельных инъекций становится все труднее. Нехватка возникла из-за того, что их производство бросает тень на репутацию изготовителей в США, и некоторые штаты вынуждены импортировать вещества сами, порой из ненадежных источников и сомнительного качества. Такого рода средства не должны поступать в распоряжение тюремных властей, но это никого и ничего не останавливает. Врачи принимают участие в исполнении приговоров, фармацевты выписывают рецепты, и тюрьмы получают то, что им требуется. Кто бы там что ни думал, каких бы моральных убеждений
