— Я подготовил документы по делу Джорданов, в том числе фотографии с места убийства. Думаю, они тебе пригодятся. Посмотри, составь впечатление, а потом я с удовольствием обсужу с тобой все, что ты только пожелаешь.
— Ты убежден, что все эти убийства совершила Лола Даггет, причем в одиночку. Я помню твою презентацию на конференции в Лос-Анджелесе — по-моему, ты твердо отстаивал эту версию.
— Должен признаться, мне трудно поверить, что ДНК, предположительно из крови и частиц кожи под ногтями Бренды Джордан, не совпадает с ДНК Лолы Даггет. И что оно не совпадает с ДНК других членов семьи. Другими словами, в деле появился неизвестный профиль.
—
— Интерпретировать данные лабораторных отчетов или решать, что они означают, не мое дело.
— Мне лишь интересно знать твое мнение.
— Руки у Бренды Джордан были все в крови. Да, неизвестный профиль ДНК соответствовал образцам из-под ногтей Бренды, когда я проводил вскрытие, но что это значит, я не знаю. Может, это не имеет к делу прямого отношения. У нее под ногтями и собственная кровь была, и ДНК брата.
— Брата?
— Он лежал в кровати рядом с ней, и, скорее всего, его кровь забрызгала Бренду, когда нападавший, убив сначала Джоша, атаковал ее. Или, может быть, убийца ударил сначала Бренду и, решив, что она мертва, принялся за Джоша, а Бренда попыталась убежать. Я не знаю в точности, как все происходило, и, наверное, никогда не узнаю. Повторяю, не мое дело интерпретировать лабораторные отчеты и решать, что они означают.
— Но ведь присутствие на месте преступления носителя неизвестного ДНК должно было бы подтолкнуть полицию к выводу о том, что убийца мог быть не один.
— Надо начать с того, что место преступления не охранялось должным образом и в результате в дом попало больше людей, чем следовало бы.
— И эти люди, которым не следовало там находиться, дотрагивались до тел?
— Нет, упаси бог. Копы свое дело знают и приблизиться к телам никому бы не позволили — в противном случае им крепко бы от меня досталось. Скажем так, в то время никто не допускал возможности причастности к убийствам кого-то помимо Лолы Даггет.
— Почему?
— Она ведь находилась в приюте. Там должна была научиться владеть собой, управлять вспышками гнева и разобраться со своими проблемами с наркотиками. Через несколько часов после убийства ее видят стирающей одежду, испачканную кровью Джорданов. К тому же она местная. Помню, в то время в городе поговаривали о том, что Лола, может быть, прочитала или услышала о докторе Джордане в новостях и решила, что у него куча денег, что он успешный врач из почтенной семьи, разбогатевшей в свое время на хлопке. К тому же он жил совсем рядом. Она вполне могла собрать нужную информацию и узнать, к примеру, что семья не включает на ночь сигнализацию.
— Из-за того, что были ложные срабатывания.
— Дети. Все из-за детей. Они плохо ладят с сигнализацией.
— Это всего лишь догадка, — напоминаю я. — Как и вывод о том, что мотивом была не кража.
— Подтверждений тому нет, но кто знает? Убита вся семья. Если что-то и пропало, кто же заметит?
— Дом был разграблен?
— Нет. Но опять-таки, поскольку все мертвы, никто ведь не скажет, как там было раньше, передвигали что-то или нет?
— Итак, результаты по ДНК тебя тогда не обеспокоили. Не думай, я ничего такого сказать не хочу, но мне они не дают покоя.
— Я ничего и не думаю. Делаю свою работу, и все. Решения принимают другие. Ты не хуже меня знаешь, как трудно бывает определить, от какого образца получен результат. Откуда взято неизвестное ДНК? Из крови? Из клеток кожи? Откуда-то еще? Когда его оставили? Может быть, оно из источника, не имеющего никакого отношения к делу. Например, в доме незадолго до случившегося побывал гость. Может быть, в тот день Бренда контактировала с кем-то? Ты же сама знаешь, что у нас на этот счет говорят. Не кладите дело в карман лабораторного халата. Сама по себе ДНК ничего не значит, если мы не знаем точно, откуда и когда получен образец. Я бы вообще сказал, что чем больше усложняется тестирование, тем меньшее значение ему стоит придавать. Тот факт, что в комнате кто-то подышал, вовсе не означает, что этот кто-то и есть убийца. Ну вот, завелся, а ведь ты приехала сюда не для того, чтобы выслушивать мои философствования в духе какого-нибудь луддита.[27]
— Но ведь ни на месте преступления, ни на телах убитых ДНК Лолы Даггет не обнаружена.
— Верно. И не мне решать, кто виновен, а кто нет. Это вообще не мое дело. Я доложил о своих результатах, а остальное пусть решают судья и присяжные. Почему бы тебе самой не посмотреть то, что я тебе приготовил, а потом поговорим.
— Я так понимаю, Джейми обсуждала с тобой Барри Лу Риверс. Раз уж я здесь, можно заодно и ее дело посмотреть?
— Копии есть у Джейми Бергер. Запрос на них пришел, ну, не знаю, по меньшей мере пару месяцев назад.
— Когда есть возможность, я всегда предпочитаю оригиналы. Если, конечно, тебя это не слишком напряжет.
— Оригинал не бумажный. БРД, как ты, наверное, знаешь, перешло на безбумажный оборот. Могу распорядиться, чтобы распечатали, или, если хочешь, посмотри на экране компьютера.
— Электронный вариант меня вполне устроит. Мне все равно — сделай, как тебе удобнее.
— Странное дело, так я тебе скажу. Но не увлекай меня на дорогу жестокого и необычного. Я знаю, что Бергер и им тоже занимается, что для нее это вроде такого милого пазла, который она складывает. Да какого там милого, что я говорю! Жуткого и отвратительного. Она как будто уже репетирует свое выступление на пресс-конференции, обдумывает, как поразит воображение слушателей рассказами об осужденных, которых до смерти пытают в Джорджии.
— Случай и впрямь необычный. Не каждый день ожидающий казни вдруг умирает едва ли не на пороге камеры смерти, — напоминаю я. — Тем более что человек этот находится под постоянным наблюдением.
— Скажем честно, Кей, вряд ли наблюдение было таким уж постоянным, — говорит Колин. — Насколько я понимаю, плохо ей стало после приема пищи. Поначалу, может быть, погрешили на несварение, хотя все симптомы ясно указывали на сердечный приступ. Когда же охранники забеспокоились всерьез и обратились за медицинской помощью, было уже слишком поздно.
— Когда это случилось, ее должны были вести в камеру смерти и готовить к казни. А раз так, то и медперсонал должен был находиться поблизости, в том числе и терапевт, в обязанности которого входит помогать при исполнении приговора. Уж кто-то — врач или кто-либо из тюремного персонала, обученный приемам реанимации, — наверняка находился на месте и мог оперативно отреагировать на происходящее.
— Казус века. Тюремщик или даже сам палач реанимирует осужденную только лишь для того, чтобы тут же ее убить. — Колин поднимается из-за стола и протягивает мне коробочку с леденцами. — Возьми, я их покупаю оптом.
— Надеюсь, ты не против, если и Марино посмотрит.
— Он работает с тобой, ты ему доверяешь, так что я проблемы не вижу. С вами постоянно будет сопровождающий.
Присутствие Марино рядом со мной — вынужденная мера предосторожности. В случае чего Колин сможет подтвердить под присягой, что я ничего не подложила в папку и ничего из нее не взяла.
— Еще меня интересует одежда, если вы до сих пор ее храните.
Колин ведет меня по коридору, мимо кабинетов других патологов, лабораторий антропологии и гистологии, комнаты отдыха. Направо — конференц-зал.
