– Никто, сеньорито, никто. Ваш отец велел ничего не трогать в вашей комнате до сегодняшнего дня, когда все наследство должно будет достаться новому господину; а я каждый день прибираю там, чищу ваши вещи, платье, оружие, словно вы там по-прежнему живете.
– Спасибо, дружище!
– Так что, ежели желаете, можете надеть ваш лучший камзол, он в полном порядке. Только ваши лошади состарились, как и я. А все-таки никто их из конюшни не выводит.
– Так идем же, – сказал дон Энрике, воодушевленный добрыми вестями.
– Я пройду вперед и открою вам вход с улицы, чтобы никто вас не заметил.
– Отлично… А в котором часу назначено венчание?
– Капеллана ждут в девять.
– Ну, так ступай, открой нам дверь.
Старик с проворством юноши бегом вернулся к дому и поспешил отворить дверь, которая вела прямо в покои дона Энрике.
Подойдя к своему прежнему жилищу, дон Энрике побледнел, сердце его забилось сильнее. Дон Диего молча следовал за ним. Пабло ожидал их в прихожей. Друзья вошли, никем не замеченные.
Все комнаты на половине дона Энрике сохранились в том виде, в каком он их оставил; на всем лежала печать самого тщательного ухода. Обстановка, оружие, платье – все содержалось в образцовом порядке.
Сердце дона Энрике сжалось, он с трудом преодолел волнение.
– Ну, вот мы и дома, – сказал он дону Диего. – А как, по-вашему, нам следует поступить дальше?
– Я думаю, не пойти ли мне сообщить обо всем вице-королю. С его стороны было бы так великодушно поддержать вас своим присутствием в этом трудном деле…
– Боюсь, что он откажет.
– Как знать? Во всяком случае, я попытаюсь. Бракосочетание состоится не раньше девяти утра, я успею пойти во дворец и поговорить с вице-королем. Согласны?
– С условием, что вы вернетесь не позже девяти.
– Разумеется.
– Тогда согласен.
– Послушайтесь моего совета и наденьте ваш парадный костюм.
– Зачем?
– У меня созрел один план. Прошу вас, сделайте это ради меня.
– Хорошо.
– Итак, я не задержусь. Велите открыть мне, когда я постучу в дверь.
– Будьте покойны, Пабло ни на шаг не отойдет от меня.
– Я никогда, никогда вас не покину, – с восторгом подтвердил старик.
Индиано ушел, а дон Энрике стал переодеваться.
Его старший друг направился во дворец; он был уверен, что маркиз де Мансера, верный своей привычке, уже поднялся. В прихожей сидела Паулита.
– Что ты здесь делаешь, Паулита? – удивился дон Диего.
– Я пришла просить его светлость помиловать моего мужа.
– Ты еще не говорила с ним?
– Нет.
– Обещаю помочь тебе. Если мое дело завершится успешно, можешь быть уверена, что я испрошу помилование для твоего мужа.
– Дай-то бог! – вздохнула молодая женщина.
Дон Диего вошел в покои вице-короля.
– Как дела? – весело спросил маркиз, приветствуя своего крестника.
– Сеньор, я осмелился снова беспокоить вашу светлость по поводу нашего дела…
– Касающегося дона Энрике?
– Да, сеньор.
– Что слышно нового?
– Сеньор, мы успешно действуем; противник осажден, наши силы, а под ними я подразумеваю дона Энрике, проникли в крепость, хотя пока еще тайно.
– Это просто замечательно! – рассмеялся вице-король. – Но не позже чем через два часа мы перейдем в наступление. Мне думается, дону Энрике следует появиться как раз в тот момент, когда начнется бракосочетание.
– Совершенно верно. Мы хотели просить вашу светлость о такой большой милости, что я почти не решаюсь надеяться… Сеньор, я задумал разыграть целое представление. Дон Энрике появится во время бракосочетания и заявит свои права на наследство и невесту. А так как ему нельзя отказать ни в том, ни в другом, то вместо дона Хусто под венец встанет дон Энрике. К свадьбе, как известно, все заранее подготовлено.
– Это было бы превосходно.
– Мы хотели просить вашу светлость быть посаженым отцом на свадьбе дона Энрике.
– Однако, если я вдруг появлюсь в доме графини без приглашения, дон Хусто всполошится, и никакой неожиданности уже не выйдет.
– Все предусмотрено, ваша светлость. Вы проследуете в покои молодого графа де Торре-Леаль никем не замеченным, и спектакль удастся на славу…
Быстро поднявшись, вице-король вышел в соседнюю комнату и предоставил дону Диего в одиночестве размышлять, что это означает.
Немного времени спустя маркиз де Мансера вновь появился. На нем был роскошный костюм для торжественных выходов, на груди сверкали регалии. В правой руке он держал черную шляпу, а в левой – длинный темный плащ.
– Я готов, крестник! – воскликнул он весело. – Помогите мне накинуть плащ.
Дон Диего накинул плащ на плечи вице-короля, тот взял шляпу и вместе со своим крестником вышел из покоев.
– Я думаю, – сказал вице-король, – что у нас получится великолепное представление; подготовь мы все заранее, и то не получилось бы лучше.
Они вышли в прихожую, где сидела Паулита.
– Сеньора, – сказал ей вице-король, – если вы желаете поговорить со мной, придите попозже, сейчас я занят важным делом.
Паулита почтительно поклонилась, а дон Диего, отстав немного от вице-короля, сказал молодой женщине:
– Ступай в дом графини де Торре-Леаль и жди там. Сохрани все в строгой тайне, и я тебе ручаюсь за успех.
– Благодарствуйте, – ответила Паулита.
– О чем вы говорили с этой женщиной? – спросил вице-король.
– Я взял на себя смелость пообещать, что через два часа ваша светлость окажет ей милость, о которой она пришла просить вас.
– А в чем дело?
– Об этом ваша светлость узнает самое позднее через два часа, когда ваша светлость уже дарует эту милость.
– Вы слишком уверены…
– В доброте вашей светлости, она мне и в самом деле хорошо известна.
Вице-король и дон Диего, закутанные в плащи до самых глаз, подошли, никем не замеченные, к покоям дона Энрике; услышав стук, старый Пабло поспешно отворил дверь.
Дон Диего провел вице-короля в комнату, где их ожидал дон Энрике.
Юноша уже успел облачиться в придворный костюм; при виде вице-короля он встал к нему навстречу и склонил голову, чтобы поцеловать ему руку. Но вице-король раскрыл объятья и дружелюбно произнес:
