свернутая маленькая палатка из тонкого полотна. Обувь его состояла из сапог, сшитых из невыделанной воловьей шкуры. Длинные волосы, подвязанные кожаным ремешком, выбивались из-под меховой шапки с козырьком, покрывавшей его голову. По характерной форме его ружья, дуло которого имело четыре с половиной фута длины, легко было установить, что оно изготовлено в Дьеппе оружейным мастером Бражи, который вместе с мастером Желеном из Нанта владел монополией на производство оружия для авантюристов.
Во внешнем облике этого человека, вооруженного и одетого таким образом, угадывалось нечто величественное и страшное. Инстинктивно чувствовалось, что находишься лицом к лицу с сильной натурой, с личностью избранной, привыкшей полагаться только на себя, которую никакая опасность, как бы ни была она велика, не должна ни удивлять, ни страшить.
Подходя к быку, он искоса бросил взгляд на двух охотников, потом, не обращая на них внимания, свистнул собакам, которые тотчас же бросили преследовать быков, послушно вернулись и встали рядом с ним. Вынув нож из чехла, он принялся сдирать кожу с быка, лежащего у его ног. В эту минуту граф подъехал к нему.
— Кто вы такой и что делаете тут? — спросил он резким голосом.
Буканьер поднял голову, насмешливо взглянул на человека, который разговаривал с ним таким повелительным тоном, и, презрительно пожав плечами, ответил:
— Кто я? Вы видите, я — буканьер. Что я делаю? Сдираю кожу с быка, которого убил. Что еще?
— Но по какому праву вы позволяете себе охотиться на моих землях?
— А-а! Эти земли принадлежат вам? Очень рад. Видите ли, я охочусь здесь потому, что мне так нравится; а если это не нравится вам, то мне очень жаль.
— Что это значит? — спросил граф надменно. — Каким тоном осмеливаетесь вы говорить со мной?
— Тоном, который меня в общем-то устраивает, — отвечал буканьер, приосанясь. — Поезжайте-ка своей дорогой и послушайтесь доброго совета: если вы не хотите, чтобы через пять минут ваш роскошный камзол обагрился кровью, не проявляйте больше интереса к моей особе, как я не стану интересоваться вами, и не мешайте мне заниматься своим делом.
— Этому не бывать, — запальчиво ответил молодой человек. — Земля, на которой вы распоряжаетесь так дерзко, принадлежит моей сестре, донне Кларе Безар! Я не позволю, чтобы на ней так своевольно распоряжались такие негодяи, как вы. Убирайтесь сию же минуту, а не то…
— А не то? — повторил буканьер, и в глазах его сверкнули молнии, между тем как мажордом, предчувствуя недоброе, благоразумно стал за спиной своего господина.
Граф оставался холоден и бесстрастен перед буканьером, решив дать немедленный отпор, если увидит малейшее подозрительное движение. Против всякого ожидания грозный взгляд авантюриста почти тотчас же сменился спокойным, черты лица приняли обычное беззаботное выражение, и он ответил тоном почти дружелюбным:
— Эй! Чье вы имя произнесли, позвольте вас спросить?
— Владелицы этих земель.
— Это понятно, — улыбаясь, сказал авантюрист. — Но как ее зовут? Пожалуйста, повторите это имя.
— Извольте, — откликнулся молодой человек презрительно, так как ему показалось, что его противник уклоняется от ссоры, грозившей разгореться между ними. — Я произнес имя донны Клары де Безар-Суза…
— И прочее и прочее, — смеясь, перебил авантюрист. — У этих чертей испанцев есть имена на каждый день в году. Ну-ну, не сердитесь, молодой петушок, — прибавил он, заметив краску на лице графа, вызванную отпущенным им замечанием. — Мы с вами, быть может, более близки к соглашению, чем вы полагаете. Что вы выиграете в битве со мной? Ничего! А потерять можете, напротив, многое.
— Я вас не понимаю, — сухо заметил молодой человек. — Надеюсь, вы мне все объясните.
— Это сделать не долго, вот увидите, — продолжал незнакомец, все так же улыбаясь.
Обернувшись к лесу, он приложил руку ко рту и закричал:
— Эй, Олоне!
— Здесь! — тотчас ответил человек из глубины леса.
— Подойди сюда, — продолжал буканьер. — Кажется, здесь найдется кое-что по твоему вкусу.
— Ага! — отвечал Олоне, все еще невидимый. — Посмотрим!
Молодой граф не знал, что и думать о таком повороте событий. Он опасался грубой шутки со стороны этих полудикарей. Он не знал, отдаться ли гневу, кипящему внутри него, или терпеливо ждать, что произойдет дальше. Но тайное предчувствие заставляло его сдерживаться и действовать осторожно с этим человеком, который, по-видимому, не держал никакого злого умысла против него и обращение которого, хотя резкое и грубое, было, однако, вполне Дружелюбным.
В эту минуту показался Олоне в таком же костюме, как буканьер. Он быстро подошел к нему и, не обращая внимания на испанцев, спросил, что ему нужно, бросив на траву шкуру дикого быка, которую нес на плече.
— Кажется, ты мне говорил, что Тихий Ветерок прислал тебе с Прыгуном записку сегодня утром? — продолжал буканьер.
— Это правда, Польтэ, я говорил тебе об этом, — отвечал тот. — Мы даже условились с тобой, что поскольку тебе хорошо известны здешние края, то ты отведешь меня к особе, которой я должен вручить этот дьявольский листок бумаги.
— Ну, если хочешь, ты можешь сейчас же исполнить данное тебе поручение, — продолжал Польтэ, указывая на дона Санчо. — Вот родной брат этой особы.
— Как! — воскликнул Олоне, устремив внимательный взгляд на молодого человека. — Этот красивый щеголь?
— Да — по крайней мере, он утверждает, что это так; ты знаешь, эти испанцы такие лгуны, что на их слово никак нельзя положиться.
Дон Санчо покраснел от негодования.
— Что дало вам право сомневаться в моих словах? — вскричал он.
— До сих пор ничего, и потому я говорю не о вас, а о всех испанцах вообще.
— Итак, — спросил его Олоне, — вы брат донны Клары Безар, владелицы дома дель-Ринкон?
— Еще раз повторяю, что я ее брат.
— А чем вы мне это докажете? Молодой человек пожал плечами.
— Мне все равно, верите вы мне или нет.
— Может быть, но для меня очень важно знать наверняка. Мне дали записку к этой даме, и я должен точно исполнить поручение.
— Отдайте же мне эту записку, я сам ей отвезу.
— Вот как вы решили, — сказал Олоне с насмешкой. — Так я вам и отдал это письмо ни с того ни с сего.
Он громко расхохотался, и Польтэ последовал его примеру.
— Эти испанцы не сомневаются ни в чем, — заметил буканьер.
— Так убирайтесь же к черту с вашей запиской! — вскричал с гневом молодой человек. — Какое мне дело, что вы оставите ее у себя!
— Полно, полно, не сердитесь, черт побери! — примирительным тоном произнес Олоне. — Может быть, есть способ все устроить к всеобщему удовольствию; я не так темен, как кажусь, и намерения у меня самые благие, я только не хочу быть обманут, вот и все.
Молодой человек, несмотря на очевидное отвращение, которое внушали ему авантюристы, не смел, однако, покинуть их; письмо это могло быть очень важным, и сестра, конечно, никогда не простила бы ему необдуманный поступок.
— Ну, говорите же, — сказал он, — только поскорее, становиться поздно, я далеко от дома и хочу возвратиться до заката солнца, чтобы не тревожить сестру понапрасну.
— Какой любящий брат! — продолжал Олоне с иронической улыбкой. — Вот что я вам предлагаю: скажите этой даме, что слуге Монбара поручено передать ей письмо и что если она хочет получить его, то
