Присмотрись к сиде. Лицо у неё не просто красивое — совершенное. Без изъяна и намёка на изъян. У человеческих женщин таких не бывает. Но цвет — цвет вас отпугивает. Она его на себя наложила. А я вижу другой. Настоящий. Не рыжее с синим, а золотое с белым. То, что является золотым с белым для всех… Я это увидел. И не понял сначала, что произошло. А настоящую сиду нельзя видеть — и не полюбить.
— Немайн была без сознания. Любые чары бы спали. И вообще, больше слушай завистливых баб. Моя младшая дочь — красавица, подстать остальным пяти. А извиняться — это можно. Но — когда придёт в себя.
Дэффид хмыкнул, вспомнив рецепт от Немайн: пяток лет супружеской жизни, и как рукой снимет. У него с Глэдис, кстати, так и не сняло. С годами страсть заменило спокойное счастье… Рыцаря было жаль. Так и остался сидеть и мрачно зыркать по сторонам. Впрочем, немногие посетители этого вечера глушили пивом впечатления от налёта, да поминали погибших. Каждый второй похоронил кого-то из родни или друзей. Языческим весельем тризны — не баловались. Смотрели больше насквозь, да в себя.
Сверху заявились Глэдис и Бриана, вокруг немедленно собралась большая и прекрасная половина Дэффидова семейства, начала ахать и хихикать. Кейр, само собой, оттер от компании Туллу, быстренько, с уха на ухо, допросил, и важно протопал за стойку к тестю.
— Ну?
Кейр пожал плечами. Мол, не здесь. Отошел к бочке — пива нацедить. Туда и тестюшка заглянул. Тоже за пивом. Сплетни — не мужское дело.
— Жена говорит, мужчин у сиды не было.
— И что? У неё у самой тоже до свадьбы не было. Благодаря Немайн, кстати. Как уважаемый отец семейства, такую дочь могу только одобрить. А откуда узнали?
— Так переодели же. В чистое. Ну, лекарская дочка и полюбопытствовала. Или Глэдис.
— М-да. Впрочем, чего удивительного?
— Так ей же лет двести! Или больше. Дочь Ллуда Оркнейского в огласовке сэра Мэллори — Лот, а тот старше Артура. Артур еще ему рога наставил, — Кейр осекся.
Дэффид изменился. На привычного добряка-трактирщика походил не более, чем вепрь на хрюшку. То же брюхо, те же могучие лапищи. Но — воин. Воин, привыкший изводить под корень чужие города. Пускать стрелы в спины оробевших. Человек, лично перерезавший половину дядьев нынешнего короля.
— Ты, Кейр помолчал бы, а не трепал, о чем не знаешь. Да, Ллуд старше Артура. На тысячу лет. Или больше. А Неметона ходила по этой земле еще до римлян. Может, и раньше. Артуру она не дочь, а… — Дэффид осекся, сглотнул, — а и Мордреду с Галахадом огласовка традиционная для читателя артуровских легенд почти не сестра: на сотни лет старше. Но она вошла в наш клан, и теперь — моя дочь, сестра Туллы, Эйлет, Гвен, Эйры, и Сиан, а заодно и твоя свояченица. И закончим на этом.
Продолжать оборванный разговор Кейр не решился. Но, кроме тестюшки, под рукой имелись и другие знатоки старых легенд. К придворному филиду не сунешься, но Лорн, например, знает не меньше! Кузнец, однако, тоже разочаровал Кейра. Заметил только, что раз уж Немайн взялась учить Тристана, толк из него выйдет. Непонятно только, какой. Кейр потребовал подробностей. Лорн допивал шестую кружку пива, и отмалчиваться не стал.
— А не знаю, — прошептал как заговорщик, и широко взмахнул полупустой кружкой, чуть не своротив Кейру нос, — знал бы точно — не молчал. Ну согласись: не может такого быть, чтобы легенды повторялись один к одному. Во-первых, тогда бы не было надежды. Во-вторых, она и не повторяется. Большая умничка! А в старых песнях все тупые. Ты даже не представляешь, насколько они там тупые! Так что, в-третьих, и было всё не так. По другому. Не как сейчас.
— Что было-то?
— Сам знаешь. А не знаешь, догадаешься. Как говорит Амвросий, сапиенти сат.
После чего встал и, покачиваясь, пошёл восвояси.
Храп — страшная вещь. Куда там викингам. Те живого уложат, эка невидаль. Хороший же храп поднимет мертвого. Что уже чудо. Клирика — поднял. Рвущаяся в окна диспетчерской волна превратилась в прогревающий турбины Ил-96, а потом — в Гвен, сестру Туллы. Которая выдавала такие рулады, что, несмотря на слабость и боль при каждом шаге, Немайн из комнаты вымело. И дверь перевязанным культяпками открылась, и закрыть получилось, и добежала сида до дверей залы для посетителей в три шага. Там звук ослаб достаточно, чтобы Клирик обратил внимание на некоторую неодетость. В зале, вороша для большего жара и со скуки кочергой угли, сидит страж. Мужчина, разумеется. Да и неприлично благородной деве шастать босиком и в одной рубашке. Причем, слишком длинной и широкой, норовящей показать через разрез на груди пупок. А заодно — всё, что подвернётся.
Встала извечная женская проблема — что надеть. Вернуться и разбудить Гвен было просто невозможно — храп, несмотря на прижатые ладонями уши, от двери просто отбрасывал. Вот он, чувствительный слух! Спуститься вниз, на хозяйскую половину мимо зала нельзя. Оставалось — через окно. Немайн с сомнением посмотрела на перевязанные руки. Ладно — одна рука цела, этаж всего второй. Окно в коридоре, конечно, узенькое, противоштурмовое, но где пролезет хорек, там пролезет и сида. Но — куда-то исчез не оставлявший Клирика всю жизнь вкус к авантюрам. Куда проще оказалось завернуться в рубашку — Туллы? Глэдис? — и ждать утра. Надеясь, что, если придёт сон, то не окажется настолько кошмарным…
Сон не пришёл. Зато память стала прокручивать недавний бой, все тот же бой, раз за разом. Только с иными исходами. При этом Клирик очень сожалел, что не может посмотреть картинки от третьего лица. От первого получалось слишком страшно. И анализ сбивался, замещаясь эмоциями. А ведь во время боя испугаться он так и не успел. Так же, как и прочувствовать, что именно вытворяют руки и ноги Немайн. А теперь выяснялось — жив он остался не благодаря чуду или случаю. Его спасла ивовая палка — и правильный способ боя.
У сиды получилось превзойти более сильного противника в дистанции удара и в скорости. И дистанцию удержать. Первая же ошибка вела к неизбежной гибели — да, по счастью, серьезных ошибок Немайн не совершила.
Утром произошло неожиданное. Явившийся проведать больную хозяин, как обычно вежливый и почтительный, помог Немайн встать — что пришлось весьма кстати, здоровой рукой сида зажимала ворот, вдруг ловко ухватил её за длинное ухо, слегка вывернул, так что сиде пришлось склонить голову, и громко сообщил:
— Сестру ты могла и разбудить. Гвен пережила бы. Но моя младшая дочь не должна спать на полу! Ясно?!!
Клирик обнаружил, что не может не двинуться, ни дёрнуться, ни позу поменять. Позже узнал — этим хватом валлийцы быков фиксировали. И всё, что могли сделать полутонные чудища — жалобно, по-телячьи, смотреть исподлобья. Сида — не бык, глядя в пол, спокойно пророкотала:
— И как давно я твоя дочь?
— Со вчера, — ответил Дэффид, — Я согласился. Ты в клане. И в семье.
— А мне кто-то сказал? — вот такого номера Клирик не ожидал. Дэффид отец суровый. Хорошо, если богиню войны совсем в ежовые рукавицы не возьмет. И не начнет, как Туллу, замуж выдавать по собственному усмотрению.
— Я говорю, — а ухо-то отпустил немедленно, — вот теперь.
— Ясно, — степенность речи резко нарушало покрасневшее ухо, — надо бы обсудить подробности. Что я должна делать и как себя вести? Давненько не приходилось быть ничьей МЛАДШЕЙ дочерью.
— Пап, я ей всё расскажу!
— Сиан, помолчи! Дело-то важное.
— А что Сиан! Для Сиан — ещё важнее! Сиан надоело быть самой маленькой! Сиан, помолчи! Сиан, тебе ещё нельзя! Сиан, сначала дорасти! Сиан. Сиан! Сиаан!!! Вот теперь будет хорошо — что можно Немайн, младшенькой, до того и я доросла!
— Кажется, у нас будет Самайн у англичан Хэллоуин каждый день!
— Да, сида-сестра уже есть! С носом до неба!
— А раз сестра, я ей уши пощупаю!
Клирик понял — не то разорвут, не то защекочут. И принял меры.
