люблю.
— Поправдивее, да поскучнее.
— Можно и так, деньги-то ваши. Ну так слушайте — работал я над этой машиной на принеси-подай. Но видел многое. Вон тут бревно видите? Это — лапа. Она была привязана к раме. И метала камни. Много- много людей трудилось, и фэйри. Те всё молиться за них просили, чтобы Господь души им даровал… Метали землю и камни — Немайн, и здешний правитель, принц Рис. Вон в ту дыру. Орало — оттуда. Страшно так. Но — прекратило. Тогда великолепная взошла наверх и окончательно изгнала нечисть молитвой.
Греки переглянулись. «Великолепная». Титул первого класса, но не императорский.
— И сама очень сердилась, и хотела забрать обе машины с собой в город, но её убедили не делать этого, — продолжал проводник, — Тогда она велела вырвать железные крюки и отвязать все верёвки, и машины распались. Крюки и верёвки она увезла с собой. Крюки были вот тут.
И показал дырку в торце лапы.
— Ты говоришь о двух машинах. А где вторая?
— А вот, видите домик? Его из второй машины собрали. Наш клан решил последить, не вернётся ли нечисть снова. А потому поселить смотрителя. Ну и проверить заодно, придётся ли овцам и козам по вкусу трава с Гвиновой цитадели… Мы, Вилис-Тармоны, люди предприимчивые. Всё-таки произошли от Брута из Трои! Лучше, конечно, подошёл бы священник или монах, да и часовенку над местом победы над злом поставить бы надобно. Но сейчас в Диведе плохо с монахами…
Проводник горестно вздохнул. Предложил осмотреть пещеру — разрушенное логово Гвина ап Ллуда.
Офицеры обсуждали увиденное.
— Странная машина, — заметил комес баллистариев, — даже если верёвки сняты, непонятно, где крепились мотки. Оси вращения нет, высокая балка явно ограничитель. Очень хлипкий. Может, просто пугали?
— Бритт уверяет, что осаждающие победили, — заметил Эмилий, — кроме того, снаряды метали в пещеру, которую мы идём смотреть. Да, чудовище — моряцкие сказки-пугалки?
— Не байки, — отрезал Михаил, — я сам в молодости слыхал вопль. По счастью, наш кормчий удержал руль, на мель не сели. Половина экипажа наложила в штаны — а кто был без штанов, те прямо на палубу. Ох, и драили потом…
— Эта машина действует, — тихо проговорил священник.
— Святой отец, ну что вы понимаете в осадных машинах! — воскликнул баллистарий.
— Достаточно, сын мой — я видел их в действии. Почти такие же, только поменьше. Такими камнемётами авары снесли Длинные стены, когда штурмовали Константинополь. Спасла город только Богородица…
На вершине было ветрено, тихо. Скалы торчали, как иглы тернового венца. Жерло пещеры оказалось закрыто деревянным щитом, с врубленным проходом. Внутри — земля, редкие камни. Большие камни. Человеку не поднять.
— Многие говорят, остатки одёжки попадались, — продолжал проводник, — И я так говорил, пока последний кусок не продал.
— Ну и дурак. Мог бы и сам кусочков дерюги нарезать, да в земле измазать… А ещё — хорошую одёжку запачкать слегка и продать втридорога. А на деле это была не одежда?
Разведчик улыбался. Михаил не понял, зачем он искушает бритта на ложь и мошенничество, решил спросить позже. Вдруг ответит.
— Нет, это куски мешков были. Землю ведь без мешка не забросишь. Рассыплется. Внизу, наверное, ещё остались — да копать глубоко. Опять же, там и настоящее что может попасться. Нехорошее.
— Такой снаряд нельзя метнуть из катапульты, — осмотрев камень, объявил баллистарий, — Их, наверное, просто руками сюда натаскали. Когда прибили чудище.
Центенарий улыбался. Но купец научился читать лицо своего начальника. Тому явно хотелось закусить губу до крови. Разговор замолк, и римляне, думая о своём, повернули к лодке — как раз вовремя, чтобы увидеть, как кучка ирландцев вытаскивает на берег кораблик, обшитый кожей. Почти такой же, как в 'Записках о галльской войне' Цезаря. Говорливый валлиец немедленно направился к новым гостям. Михаил расслышал:
— О, я могу поведать вам многое! Я остался здесь ради того, чтобы заработать честный хлеб добрым трудом, который лучше выполнил бы филид — но у нас в Камбрии их осталось немного. Потому приходится мне. Если желаете, можете совершенно бесплатно осмотреть машину богини Неметоны, решившую исход битвы трёх богов! Вторую, построенную великим героем принцем Рисом, мы разобрали. Но за восьмую долю серебряной монеты я расскажу вам историю очевидца… Ах, да — медь я беру тоже. Если угодно — в домике у меня есть обрывки одежды убитых фэйри, самих-то их похоронили, а несколько вещичек я из-под камней откопал. Могу продать.
Улыбка на лице центенария на мгновение стала искренней. Сработало.
В крохотной каюте, впрочем, она погасла мгновенно.
— Подыграть мне не мог? — тихо проворчал разведчик-купец, — Ты, конечно, ничего не понимал — но помочь-то мог?
— Забыл, — повинился купец-разведчик, — о перспективах задумался. О торговых. Очень уж славно получается, если устье Туи будет безопасным и в августе. Лишний месяц торговли — это хорошо. Глядишь, в Кер-Мирддине станет больше товара.
— Его у тебя и так немало. Если они в состоянии сделать, что обещали в письме.
— Ну, я ведь купец. Мне сколько ни дай — всё мало. Скажи, зачем эта штука с поддельной одеждой?
— Не веришь, что я решил дать человеку приработок? И прав. Всё просто — вслед за нами появятся другие, и я хочу, чтобы они получили больше баек, и меньше правды. Это всегда хорошо.
— Священник прав? Это аварская машина?
— Эта машина похожа на аварские.
Псевдо-Эмилий замолчал. Вспоминал схемы, которые в него давно, лет пятнадцать назад вбивал тогдашний куратор северо-западного направления. Подчинённому это знать незачем, недотёпе-проводнику тем более напоминать не стоило: у машины не было крепления под мускульный привод, простой и мощный — если к машине есть сотни славян-союзников, чтобы дружно дёрнуть за верёвки. Зато была система взвода, как в катапульте. Неясно, что за сила метала снаряды — но то, что монстр не был ни чисто греческим, ни чисто аварским по происхождению, стало ясно. Помесь. Мул. Если римский онагр взять за осла, а аварский камнемёт — за кобылу. И это наводило на мысли. Неприятные, а главное — преждевременные. Сначала нужно добраться до места, определиться с заказом, развернуть сеть, собрать информацию. И уж потом изобретать версии.
К причалу подошли ближе к вечеру. И тут же заметили странность — над одной из угловых башен вился жёлтый вымпел. Что это значило — никто и предположить не смог. И не рискнул, не желая попасть под перун капитанского гнева — тот глядел грозовой тучей. Собственно, прекрасно знал, зачем, и безошибочно догадывался — кто сопровождает купца. И рад был, что больше ни один капитан не рискнул бы идти океаном на осень глядя — а то ещё неизвестно, который дромон входил бы в устье Туи. А у него — не было выбора. Или поход в стиле Помпея Великого, на осторожное 'Не совался бы ты в бурю. Потонешь.' ляпнувшего достойное мрамора: 'Плыть нужно. Жить — необязательно'. Или интернирование в собственной стране — до весны. Увы, капитан прекрасно знал, кто обещал военные поставки, необходимые Африке как воздух. Тем позорнее было подползать к порту на искалеченном корабле. Особенно после того, как ввиду всех кто был на пристани перед носом имперского корабля прошмыгнул кожаный ирландец. И им занялись в первую очередь. Капитан злорадно отметил — неласково занялись. Оцепили вытащенный на сушу кораблик вместе с командой, пропустили для разговора только двоих, и тех с хорошо вооружённым сопровождением.
Но вот, наконец, дромон встал на место. Замер, забросил швартовочные концы. Спустил сходни. И сразу рядом образовались стражники. Стало ясно — римлянам приём будет такой же, как и ирландцам.
— Мне нужно говорить с начальником порта, — прокричал с борта капитан, — по поводу
