остались караулить, а остальные достали из походных сумок скатанные в трубочку одеяла и, завернувшись в них, заснули. Кадо так находился по неровным горным тропам и столько пережил за день, что заснул, как убитый, на жестком каменном полу пещеры, едва только приклонил голову на край одеяла. Проснулся он от странного звука, послышавшегося рядом. Лежа на спине, Кадо открыл глаза. Кругом стояла темнота. Костер догорел. Туман окутывал горы, заползая во все впадины и трещины. Сквозь него над входом в пещеру тускло просвечивали звезды. В угрюмой ночной тишине сонно похрюкивал Юн. Слышался храп Нока и ровное тихое дыхание Тарилор. Орн тоже спал, накрывшись плащом. Возле входа видны были два темных пятна. Одно побольше - Вернигор, присевший на камень и куривший трубку. Второе поменьше - сидевший неподалеку кот, желтые глаза которого поблескивали в тумане. Чуть в стороне топтались, помахивая хвостами, привязанные к кустам лошади. Откуда же слышался этот звук, если все кругом спали? Кадо повернулся на бок и увидел, что Элиа лежит рядом, уткнувшись лицом в свое одеяло. Насколько мог Кадо увидеть в темноте, его плечи мелко дрожали. Элиа плакал!
- Элиа, что с тобой? Страшный сон приснился? - Кадо положил руку на плечо Рассказчика, но не получил ответа, - Может, у тебя что-нибудь болит?
- Нет, - равнодушным голосом отозвался Элиа, но было заметно, что дышать ровно и говорить спокойно, стоит ему немалых усилий.
- Тогда чего ж ты плачешь? - обеспокоенно продолжал допытываться Кадо.
- Я не плачу, - все тем же деревянным голосом ответил Элиа, в горле у него что-то булькнуло, и он, не сдержавшись, всхлипнул.
- Что с тобой? - совсем испугался Кадо, - Может, позвать кого-нибудь, разбудить Тарилор?
- Нет, - Элиа замотал головой, - Не надо никого звать. Со мной ничего. Я... боюсь.
Он снова уронил голову на одеяло, и его плечи затряслись. Кадо приподнялся на локте и подвинулся ближе.
- Чего ты боишься? - шепотом спросил он.
- Всего, - нехотя ответил Элиа, - Гоблинов. Диких котов. Глубоких пропастей. Колдунов, которые хотят забрать колдовской камень себе. Боюсь женщину в черном плаще. Боюсь, что мы не найдем дорогу в Нумар. Боюсь, что не смогу сохранить камень и выполнить поручение.
- Я тоже боюсь, - пожал плечами Кадо.
Элиа резко поднял голову и обернулся к нему. Его щеки мокро блестели в тусклом свете затуманенных звезд. Глаза были полны слез и казались пугающе огромными.
- Тебе можно бояться, а мне нельзя, - срывающимся голосом прошептал он, - Я должен делать вид, что так все и должно быть, что для меня это раз плюнуть. Конечно, ведь именно мне Гвендаль доверил камень! Знаешь, что он мне написал в письме? Я помню слово в слово: "Я могу доверить камень только тебе. Ты не заинтересован в нем и чист душой." А откуда он мог знать, что я чист душой? Почему он был так уверен, что я справлюсь?
- Ну, - озадаченно протянул Кадо, - Он все-таки чародей.
- Знаешь, в пятом классе у нас была учительница химии злющая-презлющая, - вдруг почему-то рассказал Элиа, - Ее все боялись. Один раз мы с мальчишками перед ее уроком в классе гоняли в футбол портфелем, и я разбил вазочку у нее на столе. Только успел выкинуть осколки в мусорную корзину, и тут пришла химичка. Я думал, она не заметит, а она, как назло, увидела. И решила, что это Машка Бибикова, которая дежурила, разбила вазу. Машка была такая толстая, неуклюжая. Химичка начала на нее орать, а Машка оправдывалась. Химичка разозлилась и решила, что Машка ей врет. Она ее оставила после уроков. Машка тогда расплакалась, а химичка из-за этого еще больше взбесилась и велела ей прийти завтра в школу с родителями. А я посмотрел на все это и промолчал.
- Ты ведь не нарочно разбил эту вазу, - пожав плечами, заметил Кадо.
- Да при чем тут нарочно-ненарочно! - неуклюжие утешения вдруг рассердили Элиа, его глаза засверкали, - Я струсил, понимаешь? Я знал, что если я сознаюсь, то со мной будет то же, что и с Машкой. Поэтому я просто промолчал. Я обыкновенный трус!
Голова его тяжело поникла, и он не то вздохнул, не то снова всхлипнул. Кадо чувствовал, что на него наваливается растерянность.
- Ну, хочешь, когда заклятье развеется, - начал он.
- Не хочу! - отрезал Элиа опять с той же внезапной, не похожей на него злостью, - Я хочу, чтобы меня оставили в покое! Я хочу спать!
Он повернулся к Кадо спиной и накрылся одеялом с головой. Теперь он лежал тихо и больше не плакал. Кадо перевернулся на спину, глядя на свод пещеры, и тяжело вздохнул. Теперь он понял, почему перед отъездом Элиа был таким странным. После этого разговора на душе у Кадо скребли кошки. Ему хотелось, очень хотелось сказать Элиа, что-нибудь успокаивающее и ободряющее. Но он понимал, что утешить друга ему нечем.
Утром Тарилор, как обычно, разбудила всех. Она уже успела умыться и сходила поохотиться. У нее на поясе висела связка тушек диких перепелок, привязанных за лапки.
- Бедные птички! - захныкал Юн.
- Вкусные птички! - сказал он полчаса спустя, уплетая подрумяненное на углях перепелиное жаркое, - Жаль их так мало.
Утро было сырое и прохладное. Каменные глыбы вокруг пещеры были покрыты влажной росой. Обрывистые опасные тропы окутывал туман. Путники, сонные и неразговорчивые, завтракали у костра перед дорогой. Изо всех только Вернигор выглядел бодрым, несмотря на бессонную ночь, проведенную в дозоре. Остальным даже показалось, что Вернигор способен вообще никогда не спать.
- Воины Крылатого Льва страсть какие натренированные, - шепнул Юн Илье.
Илья молча кивнул. Он ел мало и смотрел все время куда-то вдаль. Кадо показалось, он жалеет о том, что ночью раскрыл свои истинные чувства.
- Ты что-то бледный, Элиа, - сказала Тарилор, которая тоже ела мало, аккуратно разрезая еду маленьким ножичком и запивая водой из родника, - Не заболел?
- Нет, все хорошо, - сдержанно ответил Илья и опустил взгляд в свою кружку с заваренным на костре травяным чаем.
- Кадо мне только что рассказал, - в голосе Тарилор появилась некоторая неуверенность, - о твоих трудностях.
- Рассказал?!
Илья вдруг перестал прятать взгляд и во все глаза возмущенно уставился на Кадо.
- А еще говорил, что друг! При первой же возможности взял и разболтал! - воскликнул он, покраснев от смущения и досады.
- Ну, - Кадо не нашел, что ответить и потупился.
- Он правильно сделал, - возразила Тарилор, - Положение серьезное, и мы не можем рисковать. И заставлять тебя мы не можем. Ты можешь и дальше выполнять поручение только, если ты сам этого хочешь. А если ты боишься...
- Элиа вовсе не боится! - возмутился Нок, - Вы, эльфы, вечно выдумываете чушь.
Тарилор повелительным жестом приказала гному замолчать, даже не удостоив ответа. Она выглядела очень серьезной и озабоченной.
- Если ты боишься, что не справишься, Элиа, - повторила она мягко, - Ты можешь подождать, пока заклятье от воров развеется. И тогда передашь этот...- она недоверчиво покосилась на Орна, слушавшего с жадным вниманием, - эту вещь любому из нас, кому ты доверяешь.
- Только не мне, - добавил Юн.
- А я согласен, если это необходимо, - скромно промолвил Орн, - Кстати, а что это за вещь?
- Это камень, - не обращая внимания на предостерегающие взгляды Тарилор, объяснил Илья, - Скажем так, драгоценный. Да, я боюсь. Это правда.
Сделав это признание, он с вызовом посмотрел на своих спутников, взиравших на него с сочувствием.
- Я вовсе не герой. Я просто пишу книги и не гожусь в спасители мира, - грустно, но спокойно добавил он, - Но камень я вам не отдам.
