Палыч не надеялся, что джинсовый костюм скрывает какие-то панели или рычаги управления, но хотя бы ничтожный намек... Намека не было.
Лжедмитриевна подошла к Алексею Палычу.
– Вы будете купаться?
Алексей Палыч хотел сказать, что он уже вышел из возраста, когда бросаются в воду с поросячьим визгом, но тут же осекся: именно возраст мешал ему сейчас подружиться с ребятами.
– Мне уже не жарко.
– А Боря?..
– А мне уже холодно, – сказал Борис.
Никогда еще Борису так не хотелось купаться. Но он понимал, что дурачиться с ребятами в воде он не сможет, не настало еще время для таких отношений.
Девочки и мальчики веселились. Если судить по количеству дружеских затрещин и подводных пинков, в группе царила полная демократия: девочки за слабый пол не считались. Это, впрочем, можно было понять и раньше: рюкзаки были у всех одинаковые.
Лжедмитриевна отошла чуть в сторону. Она стояла у воды как будто в нерешительности, что было на нее совсем непохоже.
Вполне мирная, небыстрая речка текла у ее ног. Вода чуть коричневая: наверное, речка питалась из ближних болот.
Что-то смущало Лжедмитриевну, но ведь не цвет воды. Может быть, ее поддельная кожа могла промокнуть, а спрятанные внутри шарики и ролики проржаветь?
Она зашла в воду по колено. Поплескала водой на лицо и шею. Затем двинулась дальше. Пока все было по-земному. Затем она зашла по грудь. Белые ромашки на ее купальнике стали коричневыми. Она разгребла руками воду, но не поплыла, а осталась на месте.
А затем случилось непонятное. Она качнулась вперед, ладони ее сжались и разжались, словно пытались ухватиться за воду. Она по-прежнему стояла на дне, но теперь лицо ее было видно наполовину: рот под водой, глаза наверху. И по этим глазам Алексей Палыч понял, что Лжедмитриевна тонет. Они не выражали, как пишется, смертельного ужаса и не умоляли о помощи. Просто они смотрели на учителя неотрывно и, как ему показалось, безнадежно.
Где-то на дне был небольшой уступ. Она соскользнула с него, но подняться назад не могла: течение, хоть и слабое, все же мешало; ноги на такой глубине не имели опоры.
Лжедмитриевна, железобетонная инопланетчица, кандидат в мастера спорта, молча и тихо тонула в двух метрах от берега.
Это был прекрасный, необыкновенно счастливый случай, чтобы избавиться от нее и всего, что еще предстояло. Но об этом Алексей Палыч подумал позже, гораздо позже.
Первой его реакцией, как и у большинства нормальных людей, было броситься на помощь. Впрочем, тут и бросаться-то особенно нечего. Он подбежал к берегу и протянул руку. Даже Борис сначала ничего не понял.
Лжедмитриевна вылезла на берег.
– Спасибо, – сказала она таким тоном, будто ей не жизнь спасли, а уступили место в автобусе.
– Вы не умеете плавать? – спросил Алексей Палыч.
– Кажется, так.
– Зачем тогда лезть в воду?
– Я об этом не знала. – "Мадам" даже пожала плечами, словно и объяснять тут нечего.
Алексей Палыч понемногу возвращался в прежнее состояние.
– Хотел бы я знать, о чем вы еще не знаете? – спросил он. – То вы ведете группу в болото, то выясняется, что руководитель не умеет плавать. Что будет дальше?
– Все равно изменить ничего нельзя.
– А если бы вы утонули?
– Это другое дело.
– Ну, тогда тоните, – предложил Алексей Палыч. – Больше я вас не буду спасать.
Лжедмитриевна впервые взглянула на Алексея Палыча с интересом.
– Ну, – замялся Алексей Палыч, – возможно, и буду. Даже скорее всего буду. Но не от большого желания. Это что-то вроде инстинкта: мало кто может равнодушно смотреть, когда гибнет... – тут Алексей Палыч запнулся, ибо точно не знал, кто стоял перед ним, – что-то живое, – закончил он не слишком определенно.
– Вы хотите сказать, что разум заставляет вас желать моей гибели, а что-то другое заставляет меня спасать? Но что может быть сильнее разума? Мне это не понятно.
– Подозреваю, что вам многое непонятно, – сказал Алексей Палыч, понемногу возвращаясь в агрессивное состояние.
– Конечно, – согласилась Лжедмитриевна, – иначе я была бы не здесь, а дома.
– Вот и возвращайтесь домой! А мы выведем группу обратно.
– Попробуйте им об этом сказать.
Алексей Палыч мысленно сплюнул и вернулся к Борису. О том, чтобы говорить с группой сейчас, не могло быть и речи.
– Чего вы с ней там – за ручку? – спросил Борис.
– Да так... еще раз попробовал уговорить вернуться. Не вышло.
– И не выйдет. Рука-то у нее хоть настоящая?
– То есть?..
– Человеческая?
– Вполне, – со вздохом сказал Алексей Палыч.
После купания ребята начали организовывать переправу. Все оказалось очень просто. Стасик, зажав в зубах конец веревки, переплыл на ту сторону и обвязал веревку вокруг ствола. Другой конец закрепили повыше, на этом берегу. Рюкзаки, подвешенные на карабинах, переехали через реку. Ребята, Алексей Палыч и Борис – им все же пришлось раздеться – переплыли сами.
Алексей Палыч ожидал посрамления лжекандидата в мастера спорта. Оно не состоялось. Скорее, наоборот. Под предлогом проверки снаряжения "мадам" села в петлю, прикрепленную карабином к веревке, и лихо, чуть ли не под аплодисменты, скользнула на ту сторону.
Обманутый Алексей Палыч, натягивая брюки прямо на мокрые трусы, уже сожалел о своем благородном поступке.
ИЗОБРЕТЕНИЕ ОГНЯ
После купания идти стало легче, но ненадолго. Затаившаяся на время усталость быстро вернулась. Алексей Палыч чувствовал некоторую слабость в ногах; пустой желудок взвыл с новой силой.
Группа форсировала небольшой овражек, поросший ольхой и тощим березняком. По дну овражка струился ручей, впереди начинался чистый сосновый бор.
Стасик, шедший впереди, остановился.
– Привал? – спросил он, обращаясь к Лжедмитриевне.
– Решай сам.
– Привал! – скомандовал Стасик.
– И ночлег, – добавила вторая девочка. – Место хорошее, а что там впереди – неизвестно. Да, Елена Дмитна?
– Решайте сами.
Теперь видно было, что ребята тоже устали. Но никто не настаивал на ночлеге. Однако когда Гена предложил "сделать" еще несколько километров, ему дружески посоветовали "закрыть пасть". Гена охотно послушался и первым скинул рюкзак на землю.
Алексей Палыч считал, что в таких случаях решать должен руководитель похода. Но лжекандидат в
