Борис сел рядом и хмуро прочертил взглядом вдоль противоположной скамьи. Паренек в форме речного училища спал, прислонившись к стене вагона. Молодая женщина объясняла своей девочке, что нехорошо называть бабушку "паршивой старухой".
– Боря, – шепотом сказал Алексей Палыч, – мне кажется... Ну, не то чтобы кажется... А вдруг она искусственная?
Борису никогда ничего не нужно было разжевывать.
– Робот, что ли?
– Что-то в этом роде.
– А если робот, то тогда и говорить не о чем. Вызовем ее в тамбур... Двери эти, если поднажать, открыть можно. Какой она там ни робот, а грохнется об рельсы – все винтики разлетятся.
– Ты с ума сошел! Я ведь только предполагаю...
– Давайте проверим. Я сяду сзади и уколю ее чем-нибудь. Закричит или нет?
– Ерунду говоришь, – поморщился Алексей Палыч. – Если они умеют посылать своих представителей... через Космос, да еще мгновенно, то уж никакие уколы для них не страшны. А потом – ты, наверное, не читал могут быть люди-роботы. В некоторых странах ученые, если их так можно назвать, занимаются этим. Они ищут препарат, который делает человека послушным и бездумным. Единственная радость для такого человека выполнить приказ: вскопать огород или убить, для него безразлично. Он – человек, но он – робот. Хотя девица эта выглядит довольно разумной... Когда я говорил "искусственная", я имел в виду искусственный мозг. И очень хотелось бы знать, что сейчас в этом мозгу. А на винтики разбирать ее не стоит. Скорее всего, их там нет. Это тебе не кружок "Юный техник".
– Ну ладно, – согласился Борис, – я ляпнул. Ну вот они выйдут... Что мы будем делать?
– Пока не знаю, – вздохнул Алексей Палыч.
Электричка начала замедлять ход перед станцией.
– Иди, – сказал Алексей Палыч.
Борис исчез и не появлялся еще остановок десять.
Вагон понемногу пустел. Стена леса за окном все реже прерывалась полянами и просеками. Исчезли грибнички-старички, бредущие вдоль полотна дороги. Конечная станция приближалась неумолимо.
Алексей Палыч думал, думал напряженно. В голове его проносились мысли-картинки: вот он хватает Лжедмитриевну за руку и тянет в станционный милицейский пикет... что это? Похоже на хулиганство. Да и группа не даст ее в обиду. Или уговаривает ее, умоляет. На коленях, что ли? Не поможет: "мадам"-то железная. И опять же группа. Алексей Палыч дошел даже до того, что мысленно украл у ребят рюкзаки, но не представлял себе, как это сделать.
В вагон заглянул Борис:
– Собираются!
Это была последняя станция.
Алексей Палыч и Борис вышли на платформу, уже не скрываясь. Но заметили их не сразу. Ребята побросали рюкзаки возле домика станции. Лжедмитриевна зачем-то зашла вовнутрь. Ребята побежали в пристанционный ларек пить лимонад, оставив одного караульного.
Алексей Палыч огляделся. Тихо и пусто. В кронах тополей, высаженных вдоль платформы, суетились какие-то беззаботные птички. Железнодорожная курица, замызганная, как швабра, копошилась в куче мусора. Даже странно было, что в такой приветливый солнечный день может случиться что-то плохое.
Туго набитые рюкзаки ребят притягивали взгляд Алексея Палыча, и взгляд этот постепенно принимал хищное выражение.
– Боря, отвлеки дежурного, – вполголоса произнес Алексей Палыч.
И опять Борису долго объяснять не пришлось. Он подошел к дежурному и поманил его за угол со словами:
– Иди сюда, чего покажу.
Дежурный окинул взглядом окрестность, но, кроме Алексея Палыча, который стоял отвернувшись, поблизости никого не было.
– Ну чего? – спросил он небрежно.
– Иди, смотри.
Дежурный сделал два шага за угол. Борис сунул ему под нос запястье, на котором блестели часы.
– Ну и что? – спросил дежурный.
– Водонепроницаемые! Видал?
– Сто раз видал.
– Да ты смотри!
Борис сунул руку в бочку, стоявшую под водостоком.
Алексей Палыч между тем не терял времени. Короткой перебежкой он рванулся к рюкзакам, схватил два из них за лямки и поволок под платформу. Ребятишек, видно, бог не обидел силой: рюкзаки были неподъемными, и похититель двигался не так быстро, как хотелось.
За углом в этот момент дежурный увидел, что пространство между стеклом и корпусом часов заполняется коричневой жижей.
– Дурак, – сказал он и вышел из мертвой зоны. Выражение его лица тут же изменилось. Он увидел Алексея Палыча, который закатывал рюкзаки под платформу.
– Э-э-эй, – заорал дежурный, – ты чего делаешь?
На этот вопль из ларька выглянул один из ребят, крикнул что-то, и тут же весь табун выплеснулся на привокзальную площадь. Группа неслась на выручку решительно, хотя пока не знала, кого и от чего нужно спасать.
Алексей Палыч, багрово краснея, стоял возле краденого. Борис уже был рядом с ним. Но дежурный один против двоих воевать не решился, он ждал поддержки.
Группа, угрожающе дыша, обступила жуликов полукольцом. Объяснять ничего было не нужно: рюкзаки, ясно было, скатились под платформу не сами.
– Ты кушать хочешь? – ласково спросил Бориса паренек с косынкой на шее.
Борис промолчал: не объяснять же, что воровали ради их же спасения.
– Концентратов захотелось? Сейчас мы накормим...
– Это не он, – сообщил дежурный, – он только отманивал. А главный вот этот, в очках.
– Сейчас будет без очков!
И быть бы Алексею Палычу без очков, а может быть, и с синяками, если бы Борис вдруг не бросился бежать.
Группа устремилась за ним. Бежали молча, но молчание это было нехорошим.
Алексей Палыч понимал, что Борис поступил правильно: пусть уж лучше бьют одного, чем двоих. Он всей душой желал Борису удрать, но все же почему-то было за него неловко.
Однако в бегстве Бориса постепенно вырисовывался какой-то смысл. Он пробежал вдоль станции, свернул за пакгауз и на какое-то время скрылся из виду. Когда он появился, между ним и ребятами сохранялось примерно то же расстояние. Ребятишки были спортивные, но штормовки и свитера против рубашки и джинсов Бориса уравнивали шансы.
После пакгауза Борис повернул и побежал с другой стороны станции. Караульный заколебался: он мог перехватить беглеца, но оставить рюкзаки не решился.
– Бегите, Алексей Палыч! – крикнул Борис.
"Куда?" – мысленно спросил Алексей Палыч.
А Борис обогнул конец платформы и снова побежал к станции, теперь уже по шпалам. Увидев, что Алексей Палыч стоит на месте, он остановился, залез на платформу и подошел к Алексею Палычу. Караульный бросился на него, сжал в объятиях, совсем не дружеских. Борис не сопротивлялся.
Алексей Палыч увидел, что к ним идет Лжедмитриевна.
Ребята тоже увидели ее, и это спасло грабителей от расправы.
Сначала Алексей Палыч удивился, что она не удивилась, увидев его. Но тут же удивился, что удивился: "мадам", она и есть "мадам" – что может быть для нее необычного на нашей слаборазвитой планете?
