Кровь из раны почти и не шла. А та, что все-таки выступала, тут же смывалась брызгами.
Отшатнувшись, Валентин резко обернулся.
Никого!
Он обшарил весь номер.
Ну да, уходя, он не запер за собой дверь, а из-за шума воды Серега мог не услышать, как кто-то вошел в номер. А если и услышал…
Кто мог войти в номер, кроме него, Валентина?…
Он вдруг вспомнил. Когда он спускался по лестнице в буфет, послышался щелчок остановившегося лифта. Возможно, тогда-то и вошли в номер.
Никого.
Никаких следов.
За окном шум машин, потоки людей, толпы и толпы. Там даже не тысячи людей, а миллионы и миллионы. Кому понадобилось стрелять в лоб какому-то парнишке из Липецка?
Не в парнишке дело, Валентин, сказал он себе. Застрелить хотели не парнишку, а тебя. Это не в Серегу из Липецка, это в тебя стреляли!
«Не надо тебе болтаться по Питеру…»
Ведь, кажется, так сказала девица.
«А то и тебя наладят в окно…»
К тебе, к тебе, Валентин, приходили! Серега из Липецка попал под пулю случайно.
Но кто стрелял? Почему?
Он жадно закурил.
Охотились на него, это ясно. Пришли в гостиницу, чтобы пристрелить его. Без всяких хитростей. Чтоб, значит, не болтался по Питеру. Стреляли в упор, в душевой тесно. Серега из Липецка густо намылил щеки и подбородок, угадай с первого взгляда, что это не бывший борец Кудима. Даже дежурная по этажу спросила: «Брат?» Стрелявшего можно понять. Кто, собственно, мог бриться в номере Кудимова?
Машинально, еще не отдавая отчета в своих действиях, Валентин накинул на плечи куртку застреленного Сереги. Куртка пришлась как раз в пору. Выгреб из своего плаща деньги, забрал носовой платок. Взять паспорт? Да ну, к черту! Пусть остается. Пусть те, кто стрелял, те, кому это понадобилось, считают пока, что убили его, Кудимова. Вряд ли сразу разберутся, кто, собственно, убит. А он получит некоторый запас времени… Времени всегда не хватает, а значит, не лишне иметь некоторый запас… Валентин еще не знал, как использовать этот некоторый запас времени, но каким-то шестым чувством чувствовал – этот запас, он ой как ему скоро понадобится…
И быстрей из гостиницы!
Преодолевая странный, внезапно нахлынувший на него страх, порожденный, скорее всего, непониманием происходящего, Валентин дотянулся до опасной бритвы, зажатой в руке Сереги. Бритву ему в свое время подарил Райков. Редкий подарок. Не хотел никому оставлять бритву. Сунул в нагрудной карман куртки.
К черту!
«И тебя наладят в окно…»
Пыльная всклокоченная терпеливая пальма…
Все тот же терпеливый всклокоченный грузин, окончательно погрузившийся в дремоту…
В холле гостиницы ничего не изменилось.
Никем не замеченный, Валентин вышел на улицу и пересек ее, направляясь в крошечный бар, расположенный как раз напротив гостиницы.
Народу в кафе было немного. Человека три за стойкой, человек пять за столиками. Негромко играла музыка.
Попросив кофе, Валентин устроился за отдельным столиком в углу у окна, выходящего на гостиницу…
Что дальше?
Надо прямо сейчас обдумать, что дальше?
Внезапные похороны… Неизвестная девица, незаметно предупредившая его – уезжай из Питера… Значит, она знает больше, чем он думает… Отсюда и выстрел в гостинице…
Но кто стрелял? Почему? Кому он, Валентин, мог встать поперек дороги?
Ответов не было.
И не могло быть.
Так Валентин сидел почти час, пытаясь собрать мысли воедино.
Ничего не получалось.
Он ничего не понимал.
Он просто ощущал некую вполне реальную опасность. Он просто чувствовал, что он влип в какую-то весьма серьезную историю. Но и все. Ничего больше. Он даже никаких выводов не мог сделать. Не из чего их было делать. Не было у него никаких зацепок.
Бармен, перетиравший бокалы, вдруг глянул в окно, бросил полотенце и включил телевизор.
– Смотри, – сказал он кому-то из сидящих за стойкой. – Телевизионщики приехали. Ну, коршуны! Везде успеют.
И указал кивком за окно.
К гостинице действительно стремительно подкатил японский микроавтобус с яркой красной надписью, растянувшейся по всему борту: «TV – Криминальная хроника».
– Чего им там надо?
– А я знаю?
– Наверное, жареное учуяли.
– Они чуют. У них тот еще нюх, – откликнулся бармен. – Ну, точно. Смотри, менты подкатили!
Валентин насторожился.
Со своего места он хорошо видел гостиницу и две милицейских машины, припарковавшихся возле телевизионщиков.
– Что-то я не помню, чтобы они тут ездили парами, – переговаривались сидевшие за стойкой.
– Да ну!
– Что да ну?
– А ты посмотри!
Кто-то удивленно присвистнул:
– Это же скорая… Кажется, что-то серьезное… Сразу двое носилок… Угорели они там, что ли?
– Кой угорели! Какая-нибудь разборка.
– И разборка может быть… Какие проблемы?… В этой гостинице уже стреляли. Помните дело с тамбовцами?…
– С какие тамбовцами?
– Ну, как? Коля-каратэ. О тамбовцах много писали. Коля-каратэ тут и стрелял. Говорят, был крупный авторитет. Говорят, в «Коелге», когда Коля-каратэ туда приезжал, перед ним вставали как перед генсеком.
– Не понял.
– И не надо, – сказал бармен, закуривая. – Говорят, Коля-Каратэ был не простой мужик. Он водку не жрал и кофе не хлебал чашками. Зато всегда был нацелен на энергетический удар. Поднимет на тебя глаза и – привет! – нос у тебя сломан. Такой человек.
– Так бандюга ж?
– Ну и что, – ухмыльнулся бармен. – Бандюги нынче не дураки.
И посмотрел в окно:
– Долго копаются.
Как бы услышав бармена, отвалила от гостиницы «Криминальная хроника».
Почти сразу с воем ушла в сторону Литейного скорая.
Милицейские машины остались, тревожно помаргивая мигалками.
Кто-то входил в кафе, кто-то выходил, зажглись огни, постепенно сгущался вечер, а Валентин все так и сидел как бы в некоей полудреме, в неких полумыслях – а с чего, собственно, начинать? и что, собственно, начинать? чего он, собственно, хочет? Может, Серега действительно случайно попал под пулю? Может, не его, не Валентина, искали в номере? Может, под пулю действительно должен был попасть какой-нибудь местный авторитет? Ну, ошиблись номером… Пришлось стрелять… Ведь медики из гостиницы вынесли два трупа… Вот именно! Два!.. Значит, был кто-то второй?…
Кто?
Валентин этого не знал.
А еще эта девица? – вспомнил он. Девица предупреждала меня. Девица предупреждала именно меня?…
Нет, стреляли в него, пришел он к выводу. В него, в него. Ни в кого другого. Это случай, что угодили в Серегу из Липецка. Эх, Серега… Не повезло тебе, Серега… Не быть тебе ни Шварцем, ни чемпионом, Серега…
Бармен включил телевизор.
Видимо, специально дождался «Криминальной хроники». Хотел, наверное, узнать, что там случилось в гостинице напротив. Даже поудобнее присел на высокий табурет, пользуясь затишьем в баре.
Пошла заставка, потом деловито улыбнулась с экрана Татьяна Уткова. Деловито улыбнулась, без этого обычного кокетства, присущего большинству дикторш, особенно популярных.
– Добрый вечер. В эфире «Криминальная хроника», – деловито заговорила Уткова. – Начну с последнего прогноза доктора-психиатра Хаснуллина. Его прогноз, к сожалению, оправдался. Если помните, – напомнила Уткова, – еще на прошлой неделе доктор Хаснуллин предупредил, что из-за стечения некоторых неблагоприятных факторов в нашем городе в ближайшее время следует ожидать резкого возрастания количества самоубийств. Так и случилось. Не буду
