дует без смеха было невозможно и Максим даже пожалел, когда девушка на цыганском языке что-то высказала своему напарнику. Тот кукарекнул в ответ, снялся и взлетел на свою жёрдочку под крышей, откуда и наблюдал за происходящим далее.
- Я просил оставить нас одних, а тут всё- же остался соглядатай.
- И защитник тоже. Он никому не даёт ко мне прикоснуться. Ревнует. Набрасывается и своей дюбой может палец отхватить. Не понимаю, почему тебе…
- Чует доброго человека, - улыбнулся Максим. Но вновь возлагая руки на виски девушки, опасливо покосился на ревнивца. Не то, чтобы страшно, но… Впрочем, попугай, склонив голову набок, проявлял только искреннюю заинтересованность. И Максим продолжил.
Приблизительно через пол-часа он, вновь покрытый потом, опять откинулся на спинку кресла. Затем посмотрел на свет через очки. Тьма. Водрузил девушке назад.
- У Вас это давно?
- Около года. Возили везде. Из-за бугра врачей вызывали. И наши знахари пытались.
- А у Ромы?
- Месяца три. А что? Не удалось?
- Год не видели света. Может быть больно. С отвычки. Поэтому… - он встал и взял девушку за руку. Где у вас это… ну… ванная хотя - бы или… ну, в общем, ближайшая тёмная комната.
- Туалет здесь есть. А ванная в доме. Тоже придумал - ванная в оранжерее!
- Ванная к слову. Позовите кого-нибудь. Пусть отведут Вас в тёмную комнату, там Вы снимете эти заслонки и потихоньку откроете глаза…
- Задрал со своими вывертами. Получилось? - она сорвала очки - заслонки и открыла глаза. Взвизгнула, зажмурившись, но тотчас открыла снова.
- Ничего, я потерплю. Получилось! Но ведь получилось же! Спасибо, великий колдун! Она кинулась к сидевшему в кресле целителю, рассмотрев отшатнулась.
- Вот ты какой, колдун. Я вообще-то тебя другим представляла… - Но сосредоточиться на чём-нибудь она не могла.
- Ты посиди пока. Отдохни, - и крича по-цыгански, девушка рванулась к выходу из оранжереи.
- Хоть на солнце немного прищурь глаза, - вдогонку крикнул ей Максим. Оставшись один, он отдыхал, улыбаясь результатам своего целительства. Вернуть к полноценной жизни такую красавицу. Интересно, как дела у той исцелённой красавицы? Обожженной когда-то кислотой? Тоже, наверное, жизнь теперь полной чашей. А сам… Почему я не могу исцелить самого себя? Чтобы девушки вот так не шарахались?
Но грустные мысли были прерваны ворвавшимся бароном, пожилой цыганкой, наверняка - его женой, всё той же гадалкой и какими-то ещё галдящими цыганами, окружающими ослепительно улыбающуюся принцессу.
- Это чудо. Это просто чудо! Ты вернул моей принцессе свет! - кинулся к поднимающемуся с кресла юноше барон. - Не верил! Даже после Ромы - не верил! А теперь! Ты увидишь, какими благодарными могут быть цыгане.
- Спасибо, меня уже отблагодарили! - прервал барона Максим. Последняя фраза барона была уже неискренней, так, на малочисленную, но публику.
- Это кто же? - изумился барон.
- Нет, это так, к слову. Я вас попрошу, - Макса вдруг повело от слабости. - Я пойду отдыхать. Сегодня больше не смогу.
- Конечно - конечно. Как скажешь. Отдыхай. Всё, что есть, всё, что душе угодно - твоё.
Максим вернулся в свою комнату, более похожую на шикарный гостиничный номер. Видимо, непростых гостей принимает барон. Юноша завалился на уже кем-то застеленную кровать. Подушка всё ещё хранила тонкий аромат духов ночной гостьи, и Максу вновь стало тоскливо. Да, в таком виде - какая там любовь… Но с другой стороны, спохватился вдруг Максим, зачем мне она "в таком виде"? Что, "Аленький цветочек" вспомнил? Или как там его, " Финист - ясный сокол"? Если полюбит тебя девушка такого…" Похоже, сбиваюсь на это. Глупости. Встряхнись и думай о себе. О себе. Надо искать… Он вскочил и устроился возле компа. Как говорила эта ведущая? Во всех газетах было? К его радости, выход в интернет был, и Макс занялся поиском. Часа через два оказалось, что уже есть о чём подумать. Кое-что выстраивалось в логическую цепочку. Но многое оставалось непонятным. Информации всё-же не хватало. Да, страшная сила - вспомнил Максим энергетический удар той девушки. Такая симпатичная, и вдруг - на тебе. Но за что? Братики… Кроме братвы других " братиков" не трогал. А вот тогда… там… чёрное поле - это тоже она? А светлое - это я. Так кто я?
Размышляя таким образом Максим вновь улёгся на кровать и дойдя до этой мысли, как всегда, уснул.
Глава 8
У костра холод осенней ночи не чувствовался. Старая гадалка закурила трубку, привезший их сюда золотозубый остался в машине.
- Садись - садись поудобнее. Долгий разговор будет, - начала вступление цыганка. - Только договоримся - сначала о нас, потом - о тебе.
- А что обо мне? - поинтересовался Макс.
- Договоримся, что "потом"?
- Ну, хорошо.
- Тогда слушай, - пыхнула гадалка ароматным дымом. - В нашем таборе беда не только у детей барона. Ещё пятеро совсем слепых и у шестерых это начинается. Беда пришла, большая беда.
- И вы хотите…
- Да, хотим. Мы не сможем заплатить, как барон, но…
- Заплатить, как барон? - воскликнул поражённый Максим.
- Да. А что? - она взглянула в глаза Максиму. - Вот даже как, - вздохнула она. - Но дела это не меняет. Договоримся - ты помогаешь нам, мы помогаем тебе.
- Кто болеет?
- Дети. Только дети.
- Такие, как у барона?
- Нет, такие, как Рома.
- А у барона почему?
- Не знаю. Не знаю, откуда это и у детей.
- Но должно же быть что - то общее! Или пища, или место, не знаю. Но это какой-то вирус.
- Место… Поспрашиваю. Но ты возьмёшься? Возьмёшься?
- А что вы про меня…
- Товар лицом хочешь? Но ты обещаешь?
- Поймите… Я сам попал в большую беду. Не знаю, как выбраться. А вместо этого всё время трачу на других. И больно это. Очень больно.
- Знаю.
- Это откуда же? Принцесса рассказала?
- "Принцесса". Роза со мной особенно не разговаривает. Хотя я ей и тётка и почти мать.
" Сестра барона. Вот откуда у неё такая свобода в баронском доме", - понял Максим.
- Но тогда кто…?
- Давай потом об этих мелочах. Ты поможешь табору?
- Какому табору? - машинально оглянулся Макс, ожидая увидеть шатры, кибитки, лошадей…
- Нашему табору. Семье нашей.
- Значит, барону дело только до своих деток?
- Всё не так. Без его ведома я бы тебя сюда не увезла. И разговора бы не было.
- Тогда зачем эта вся романтика? Пришли бы в номер и попросили, - начал горячиться Максим.
