- Рассказывай. Кто такие? Почему здесь. Кто заказал?
- Стасовские мы. По кликухе Станислава, ну, который те… вас. Заказал директор.
- А кто он такой, чтобы его заказы выполнялись?
- Не знаю. Это Стас с ним. Мы - так, шестёрки.
- Это ты-то шестёрка?
- Я… я только на подхвате… вот, тачку водить, яму если что, выкопать… но сам никого не мочил! Ни разу!
- " Ни разу". А много было таких " разов"?
- Не знаю. Я как бы… Ну, не всегда…
- А у директора много "заказов" было?
- Не было. При мне - нет.
- Ладно. Крови на тебе нет? Живи тогда. Брось всё и, как вы говорите " рви когти" отсюда.
- Стас найдёт…
- Стаса больше не будет. Или, сосредоточился на секунду Максим, - Всё. Стаса уже нет.
- Вот как… - побледнел водитель. - Я сейчас… мне надо… Он остановил авто, вышел и вдруг рванулся в заросли. Полагая, что сообщение о гибели босса вызвало определённую физиологическую реакцию, Максим некоторое время подождал. Затем, поняв, что водитель уже последовал совету "рвать когти", пожал плечами и сел за руль. Благо, уже был виден молитвенный дом.
Подъехав к интернату, юноша рванулся к входной двери. Первый барьер - охранник, явно из тех же стасовцев просто остался сидеть на полу, с удивлением ощупывая ставшие непослушными и бесчувственными ноги. Второй барьер - запертая дверь остановила Максима на мгновенье. Как и ранним утром, он прошёл сквозь неё, затем открыл замок изнутри и уже на глазах сползающего с кресла директора, быстро оделся.
- Вызывай всех своих ублюдков. Ну, быстро! - подвинул Максим телефон внутренней связи.
Собрались ворюги довольно скоро - было сейчас в голосе директора что-то пугающее. Но этого времени Максиму хватило для некоторого обуздания своего гнева. Он не убил их. Вспомнив первую разборку с такими же лихоимцами, юноша согнул всех в три погибели, и, как участковому, пропёк их внутренности.
- Будет вот так, пока не вернёте всё украденное. А там - посмотрим. Он вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. Обошёл всё ещё рассматривающего ноги дерджиморду.
- Это… мне как бы… врача, - пробасил он вдогонку.
- Скоро приедут! - пообещал Максим, отправляясь теперь доспать. Но и на этот раз вздремнуть не удалось. Он увидел вышедшую из церкви парочку. Его помощники предпочли служение отдыху и школе. Нет, так не пойдёт. Надо всё же переговорить по этому вопросу. Юноша пошёл вслед за ними. Михаил что- то горячо доказывал, а Татьяна слушала время от времени покачивая головой.
" Пастырь этот продолжает чудить?" - подумал Макс и обратился в слух.
- И ты поверила? Это же бред какой-то! Да ты только присмотрись! - горячился подросток.
- Я и присмотрелась… Когда он… исцелял.
- Ну конечно! " Исцелял"! Неделю светится, как фонарик, а толку никакого.
- А ты и так не можешь!
- Да не про это я! Много фокусников, которые могут то, чего я не могу. И что? А этот… Где результат?
- Он же сказал…
- Сказал! Вспомни, как тот, настоящий. Ночь - и исцеление, сложный случай - две ночи, три ночи, а потом - исцеление. А этот… Знаешь… Я думаю… Не то что не он это - я никогда и не думал, что это он. Этот даже не такой. Просто какой-то аномал. А тут прослышал, что вот так исцеляли, вот и решил присоседиться.
- Но зачем?
- Прикинь. Узнают, что опять явился чудотворец. И вновь сюда хлынут страждущие. Вот и снимет сливки. Поэтому он и пастыря запугал, чтобы…
- Чтобы сливки не снимали мы?
- Нет! Чтобы не разоблачили.
- Но почему он тогда скрывает?
- Ждёт, что мы раззвоним. Не случайно на тебя вышел. Вот увидишь, если ещё день - два не откроется, он что-нибудь придумает. Ну, ещё помощников попросит, чтобы утечка всё-же началась. Да и скандал этот - тоже реклама…
- Не может быть… Он же все силы отдаёт, ты же видишь.
- Ну, такие фейерверки устраивать - конечно.
- Ты злой.
- Зато ты - наивняк. Это вот так первому встречному довериться!
- Но ведь ты тоже пришёл!
- Тебя да деток защищать. И ещё неизвестно, как на них эта его светомузыка закончится.
- Так зачем ты позволял?
- Думал. Сопоставлял. Теперь - всё. Больше не позволю. Уже сегодня - не позволю. Вечером после служения всё расскажу нашим - и пойдём к нему. Или пусть хоть одного исцелит, или пусть выметается. Ты с нами?
- Но… всё-таки…
- Ты с нами? Ты… со мной или с ним?
- С тобой… С нашими… Мне правда, казалось, что…
- Со мной, таки?
- С тобой, конечно, с тобой!
"Конечно, с ним", - убедился Максим и повернул назад, к оставленной у детдома бандитской девятке. Надо ехать. Исцеление всех детей уже "запрограммировано" на утро. Выяснять отношения с молодежью не хотелось. Да, он мог бы "явить им чудо". И не только чудо исцеления. От кипевшей обиды недоверия он мог сотворить многое. Но, вероятнее всего - недоброе. А своего гнева он уже боялся. Да и на самом деле завтра начнётся ажиотаж. А у него другие задачи. Ни минуты задерживаться нельзя. Максим сильно, до грохота закрыл дверку, и вскоре обитель несчастных детей скрылась из виду.
Максим уже не увидел, что происходило дальше. Действительно, вечером, после вновь какой-то пресной проповеди, Михаил попросил остаться молодёжь и коротко рассказал о том, что делал этот пришелец. Что Татьяна вообще приняла его за того, прежнего. И что он сам, было, поверил, что этот, новый, из их команды. Потому, что сам процесс был похож. Но вот, столько времени прошло, а результатов нет. Рассказал о своей догадке, о тревоге за детей.
Татьяна сидела молча, лишь согласно кивала головой на вопросительные взгляды друзей.
- Он просил никому не говорить. Да, мы обещали. Но… боюсь я, что с детьми вдруг что… Поэтому, предлагаю пойти и спросить. И пока - запретить. Пока не докажет…
Исполнить задуманное и одобренное всеми не удалось. Времянка была пуста. Тихо было и в детском доме.
- Ну вот всё и разъяснилось, - улыбнулся Максим. - Понял, что афера не удалась и смотался. Всё. Закончен бал! По домам!
- Может, он просто куда отлучился?
- Нет. У него джинсовка вот здесь всё время висела. И бейсболка. Теперь их нет. Чувствую - смотался. Ну, по домам. Честно говоря, сегодня вообще не ел.
- Господи! - прошептала вдруг Татьяна. - А ведь он… А ведь мы ему… Слушай, мы же ему ни разу ничего поесть не принесли, а? Как же он…
- Ну… может, где на стороне покупал. Тут, когда на трассу выезжаешь, то и недалеко… - начал придумывать сконфуженный Михаил.
- Ребята, кто-нибудь его вообще видел после того… когда он с пастырем…?
Оказалось, что нет.
- Значит… значит он выходил только к детям. Потом здесь… А мы с тобой… А мы… - начинала
