твориться? Что, да что же с тобой сделали, сынок?
- Вот именно, па. Давай сначала поговорим. Что творится и что это такое, - собираясь с мыслями, Максим смотрел, как отец, спохватившись, наливает в его любимую с детства глубокую тарелку борщ. Себе не налил, сел напротив, ожидая рассказа.
- Я не знаю, па. После того самого первого случая, ну ещё в больнице, всё вприпрыжку. Знаешь, я даже эмира лечил.
- Я много знаю, сынуля. Не совсем отставший от жизни динозавр. За новостями слежу. Догадывался, к каким сенсациям ты руку приложил. За деток инвалидов - горжусь. Ты у меня просто умница! А вот, что в разборки с криминалом влез - зря.
- Но па! Разве ты забыл… ты видел, как тогда… что они с…
- Ладно, не об этом сейчас. Вот это - что с тобой?
- Папа, папуля, ты только не пугайся, хорошо? Ты веришь тому, что я говорю?
- Приходится верить, - кивнул в его же сторону отец.
- Так вот, па. Я подозреваю… что… мы… - собирался с мужеством Максим, - что мы… вообще не люди! То есть, люди, - но…, поспешно поправился Максим, увидев, как побледнело лицо Белого-старшего, - но другие, понимаешь. Ну, как люди произошли от обезьян, так мы - от людей.
- Людены, - вдруг усмехнулся Максимов отец. - Ничего нового и оригинального. Стругацких и я в юности до дыр зачитывал. - Только вот не выплясывается, сынок. - Им, после как ты говоришь, «происхождения от людей» все наши проблемы до фени были. А ты только и делаешь, что болтаешься неизвестно где, лечишь кого ни попадя и разборки с бандюганами устраиваешь…
- Они могли уже делать, что хотели. А меня оттуда сбрасывает назад и - опять в какую-нибудь новую кашу. А последний раз какая- то девчонка так приветила, что вот такой стал.
- Подожди! - потряс головой отец. - Ты ешь, пока я это переварю…
- Каламбурчик, - фыркнул Максим, но послушно взялся за ложку.
- И ты ещё смеёшься?
- А что, плакать? Уже. Когда боялся к тебе прийти таким…
- Ладно-ладно, - ласково погладил отец обгоревшую лысину Максима. - Эк тебя потрепало - от смеха в слёзы… Супермен! Ешь, сказал!
Он замолчал и думал до тех пор, пока Макс не выскреб последнюю капельку борща и не облизал ложку.
- Очень вкусно! Спасибо! Почти как у нас, в военторговской столовой.
- В твоих устах - высшая похвала, - усмехнулся лётчик. - На здоровье. Но не я готовил.
- Догадываюсь.
- Ладно. Давай теперь кратко, по порядку, и самое эээ аномальное.
Рассказ получился недлинный - если самое аномальное, то многое можно и опустить. Ну, там, про девчат, например…
- Я интересовался этой девушкой. Думал, ты чудишь, - начал обсуждение отец.
- Я?!
- А что? Помнишь, на Новый год девушкой вырядился? Никто и не узнал. Поэтому всё - в компе. Файл «Ведьма». Почитаешь на досуге.
- Папуля, на каком «досуге»? Ты что, не понял?
- Кстати, если помнишь, людены - анаграмма от «нелюди». Я не дам сыну превращаться в чёрт знает что. Пускай другие дальше «происходят от людей».
- Кто… «другие»? Что ты ещё знаешь?
- Не знаю! Это ты сказал!
- Ничего я не говорил такого.
- Сказал! «Мы вообще не люди!» Что? Проболтался?
- Ах, папуля! - успокоено вздохнул юноша. - Ты только не пугайся, но «мы», это - я… и… ты! И ещё Наташа. Я это увидел раньше. Но не хотел говорить, потому что в тебе и ей это пока… ну, не проявилось.
Отец долго «переваривал» вторую порцию новостей.
- А у тебя… тогда… почему… уже? - поинтересовался, наконец, он.
- Я думаю, от потрясения, ну тогда, когда твой самолёт… От дикого желания помочь. Я ведь… так… тебя люблю, папуля! - порывисто обнял он отца. Тот, как прежде, боднул сына головой, улыбнулся, но тотчас вновь задумался.
- В конце концов, что со мной будет - увидим. Хорошо хоть, что предупредил. Что с тобой будем делать? В таком виде в школу…
- Папуля, дорогой, ну о чём ты? Какая школа? Ты что, так и не понял?
- Ага! Будешь суперменом - недоучкой?
- Па, ну давай о главном. Мне надо найти ту девушку. Обязательно. И вот что. Где старый велосипед? Я же просил…
- Да-да. На балконе.
Вскоре Максим держал в руках те самые бусы.
- Ого! Хорошая схованка. Будет, куда заначку прятать, прокомментировал Белый-старший действия сына. - А это что за сокровище?
- Даже так? Уже - заначки? Быстро у вас всё нормализуется.
- Да нет, что ты, - покраснел отец. Мы - душа в душу. Просто офицер без заначки…
- Ладно. А это… не знаю. От одного бандюгана наследство. Надо с собой забрать - цыганка во сне видела.
- Забрать… с собой? Это куда «с собой», позволь тебя спросить?
- Па, но подумай, мне надо её искать. Ну, не дома же под кроватью!
- Не пущу!
- Ай, ну па, ну, как маленький! Я же тебе всё рассказал. Я же неуязвимый! Непотопляемый! Несгораемый!
- Вижу. Особенно, насчёт несгораемого. Прости.
- Да ладно тебе. Я к этой образине уже привык. Ну не веришь, хочешь вот, сквозь стенку пройду?
- Избавь от такого удовольствия. Собственный сын - как нечисть какая!
- Ну вот. Договорились. Пойду я, па, пока… эта не пришла. Ей то знать не надо, правда.
- У нас нет секретов друг от друга.
- Да, но пока мы обо всём этом точно ничего не знаем, чтобы не волновать…
- Не пущу!!!
- Но па!
- Тогда пойдём вместе. Всё брошу - и пойдём!
- Но па!!! Это моё и только моё! Я знаю, папуля, я… я чувствую. Умоляю, не мешай мне!
- Сынок, но я же… Если что случится, я же этого… просто… Нет! остаёшься и всё!
- Па, я таким не останусь. Не хочу и не могу. Не для этого я…такой.
- Но Макс, ты у меня… Если что…
Максим встал и подойдя к отчаявшемуся отцу крепко его обнял.
- Помнишь, па, ваш штурман Зубов, да? пел:
Это теперь и про нас с тобой.
