– Некоторые ученые считают, что у деревьев есть душа. Так же, как у людей и животных. И сейчас елочные души улетают, а весной вселятся в новые растения.
Это я успокаивал свою совесть. Потому что Новый год и Рождество замечательные праздники, но все-таки жаль живые срубленные елки…
Мы стояли у огня и грели исколотые хвоей руки. Было немного грустно.
Настя протяжно сказала:
– Ну, вот все-о-о… Праздникам конец.
– Вовсе не конец, – неохотно отозвался Вячик. – Еще старый Новый год будет.
– А потом Крещение, – сказал я. – Бабушка говорит, что праздничные святки по церковному календарю длятся до Крещения.
– Это по церковному, – печально отозвалась Настя. – А по школьному: «Ребята, настраивайтесь по- деловому! Наступила самая ответственная четверть…»
– Ну, все равно. Что-то еще остается, – возразил я. Не хотелось, чтобы совсем пропала зимняя сказочность…
– А твоя бабушка, значит, православная? – спросил Арбуз.
– Ну, наверно… Она часто читает Евангелие. У нее две любимые книги – Евангелие и «Лирика» Маршака. Не детские его «Мистеры Твистеры», а взрослые стихи.
– А в церковь она ходит?
– Редко. Она говорит, что церковью управляет патриарх. Бабушка его не любит, потому что он благословляет войну в горячих точках.
– Не благословляет он! – с непривычным жаром возмутился Арбуз. – Он наоборот! Против!
– На словах против, а на деле… почему он не предаст анафеме тех, кто развязал войну? И тех, кто села бомбит?
– Тебя он не спросил, что ему делать, – набыченно сообщил Арбуз. Он был очень верующий. Так же, как его мама.
А я?.. Я в глубине души, наверно, тоже верующий. Только я мало разбирался в подробностях религии и не знал ни одной молитвы. Бабушка крестила меня, когда я родился, но про Бога беседовала со мной редко. Только иногда пересказывала истории из Нового Завета и объясняла, когда какой христианский праздник.
Арбуз же был православный по всем правилам. И, конечно, заступился за патриарха. А я – за бабушку.
– Бабушка говорит: почему он в самой главной церкви не повторяет каждый день на всю страну, что это великий грех – посылать на войну молодых, необученных солдат?
– Бабушку твою он не спросил, – прежним тоном отозвался Арбуз. И я увидел, что лицо у него слишком толстое, а глазки маленькие и неприятные… Вот так бы и дал ему! Если бы не боялся…
Настя вскинула голову – так, что чуть не оторвался пушистый шарик на белой вязаной шапке.
– Ну-ка прекратите немедленно! Не хватало еще поругаться под конец праздников!
А Вячик хмыкнул и мудро сказал:
– Вот так и начинаются религиозные войны…
Арбуз попыхтел с полминуты, валенком пнул в костер выскочивший уголек. И пробубнил – видать, через силу:
– Алька, ты меня прости… – Все-таки он был настоящий верующий. Не то что я.
Я терпеть не мог просить прощения. Если приходилось, от стыда закладывало уши. Но тут я выдавил в ответ:
– И ты… меня…
А что было делать? Не хватало еще развалить нашу компанию! Куда мы друг без друга?
– И чтобы больше… никогда никаких споров, – потребовала Настя. – Ясно вам?
Мы надуто молчали. От неловкости.
– Арбуз, ясно тебе?
– А я че… Ну, ясно.
– Алька!
Я сдвинул пятки.
– Так точно, ваше превосходительство!
– Я серьезно.
– И я…
– Вячик!
– А я-то что? Я не начинал…
– Вальдштейн!
– Ну, ясно, ясно…
Уж он-то больше всех должен был ценить нашу дружбу. Ведь в этом учебном году никто к нему не приставал именно потому, что мы в классе держались вместе: он, Пшеницына и я. А в случае чего – в седьмом классе был здоровый и крепкий Арбуз Стебельков…
В общем, получилось, что мы там, на заснеженном огороде, подтвердили нашу дружбу. Конечно, не клятва это, но и не совсем простые слова. Все-таки у огня, у новогодне-прощального костра…
Вячик вдруг поежился:
– Скорее бы весна…
И она пришла. Довольно скоро. В феврале ярче засинело небо, сильнее заискрился снег – желтый на солнце и лиловый в тени. Говорливее сделалась речка Стеклянка, которая так и не застыла на зиму. Наверно, потому не застыла, что ближние фабрики спускали в нее морозоустойчивые растворы…
Дни бежали, часы в бабушкиной комнате подгоняли их своим «тик-так». Если дурашливый Квасилий останавливал их, я запускал механизм снова.
Однажды я пришел из школы и опять не услышал знакомого тиканья.
– Ну, Квас, когда-нибудь я тебя поймаю… – Я толкнул бабушкину дверь. Часов не было.
– Ба-а!..
Она очень спокойным голосом сообщила из кухни:
– Приезжали грузчики из комиссионного магазина, увезли. Я после зрелых размышлений решила, что телефон важнее. Вот… И не надо эмоций. В конце концов, следует смотреть на вещи трезво. Вдруг у меня случится сердечный приступ? Как вызвать неотложку? Тут важна бывает каждая минута.
У бабушки было отличное (тьфу-тьфу!) для ее возраста здоровье. Иногда спина заболит или простуда привяжется, но не надолго. Какие сердечные приступы!
– Это папа допек тебя! Душу вынул…
– Не смей так говорить об отце! Никто из меня ничего не вынет, если я не захочу…
Конечно, она сама захотела. Но последней каплей этого «хотенья» была наверняка недавняя ссора с отцом.
Однажды вечером он пришел очень поздно. Мама ужасно тревожилась. Я тоже. И бабушка, конечно, хотя и вида не подавала.
Когда он появился, мама не выдержала:
– Мы себе места не находим, а ты… Как это называется!
– Это называется – дела. Работа…
– Работа, которая пахнет коньяком «Белый аист»! У меня прекрасное обоняние!
Отец сказал, что была презентация нового изделия, пришли представители заказчика, уйти было нельзя.
– И ты не мог предупредить нас заранее?
– Это получилось неожиданно, они приехали из Петербурга… Разве я виноват, что нет у нас телефона!
– Не кричи, пожалуйста.
А он и не кричал. Только чуть повысил голос. Но мама заявила:
– Ты кричишь, как на пожаре. Да еще пьяным голосом. Не знаю, где и с кем ты проводил свою…
