Лигул вскочил и забегал по кабинету, то появляясь в зеркале, то исчезая. Тухломон едва успевал следить за ним глазами. Лигул выплевывал слова быстро, как шелуху семечек.
– Хорошо, что мне удалось вручить Буслаеву дарх. Он думает, что его дарх как все дархи – пусть думает. Если Буслаев все же не устоит и потеряет эйдос, тем лучше. Если нет, его принесут в жертву. Я же останусь в стороне.
Чуткий Тухломоша встревожился. Он опасался искренности начальника Канцелярии больше, чем его раздражения. Сейчас Лигулу хочется быть откровенным, а через час он поймет, что неосторожно наболтал слишком много, и придет к выводу, что если нельзя убрать слова, то всегда можно убрать уши, которые услышали лишнее.
Тухломон быстро уставился на тех, кто слушал вместе с ним. Теперь они невольно оказались в одной лодке. Лицо Гервега было очень сообразительным. Где-то в глубине глазок тлела явная искра честолюбия. К тому же секретарь, как видно, считает себя умнее господина. А вот это уже неосторожно. Охранник с гладким лицом убийцы равнодушно жевал, не размыкая челюстей. Его лицо не выражало ничего, кроме стерильной инфантильности. Этот будет жить долго, если не попадет под маголодию светлых.
– В жертву? Буслаева? – переспросил Тухломон будто растерянно, но на деле предупреждая Лигула от дальнейшей откровенности.
Горбун насторожился. Красные прожилки в его глазах набухли.
– Гервег! – коротко приказал он.
Секретарь прекрасно понял, чего от него хотят. Он поморщился и без замаха ткнул Тухломона костлявым кулаком в нос. Комиссионер хрюкнул и на всякий случай упал на колени.
«Пронесло! – подумал он. – Если бьют сейчас, не убьют потом!»
– Я не спрашиваю твоего совета, что мне делать, кусок жидкой грязи! – прошипел Лигул.
– Да, повелитель!
Тухломон был так жалок, так дрожал, что Лигул смягчился.
– Я приказал найти тебя, чтобы поручить тебе девчонку. Да, она ничтожна, но все же она путается у нас под ногами. Кем может быть эта светлая, как не стражем-хранителем Буслаева? – нравоучительно заметил Лигул.
– Не знаю, – пискнул Тухломон и по кивку Лигула вновь схлопотал от Гервега в уже измятый нос.
– Это был риторический вопрос! На риторические вопросы не отвечают!.. – мягко попенял ему Лигул.
Тухломон поспешил изобразить на своем мягком лице благодарность за отеческий совет.
– Итак, девчонка! Нужно, чтобы она перестала влиять на его сердце и стала ему обузой. Сейчас она тянет его вверх, а надо, чтобы тянула вниз. Для этого девчонку нужно подчинить. Мы поработим Дафну, подчиним ее волю и желания. Она станет жиже жижи, грязнее грязи. Светлая не сможет больше оберегать его эйдос, и он попадет в дарх!..
– Конечно, в его собственный! – со странной, смущенной поспешностью добавил Гервег.
Тухломоша навострил ушки. Горбун быстро, с неудовольствием взглянул на секретаря. Так взглянул, что теперь уже Тухломону захотелось заехать секретарю в нос. Однако он не рискнул. Когда ты маленькое, слабенькое существо, вылепленное шут знает из чего, лучше не ссориться ни с кем.
– Стража света проще убить, чем покорить. Они охотнее умирают под пытками, чем переходят на сторону мрака. Конечно, это глупо, даже смешно, но эти глупцы упорствуют, – осторожно сказал Тухломон.
Лигул понимающе подмигнул.
– Ты бы, я думаю, не упорствовал, если б тебя поймал свет. Выдал бы всех, как миленький, в первые же пять минут, – проникновенно произнес он.
Комиссионер снова затрясся.
– Нет, похищать Дафну мы не будем. Есть способ бюджетнее, как говорят лопухоиды. Хорошая мавка из недавних оживленцев вполне может подействовать на ослабленного стража, если перед этим хлебнет сил у валькирии. Магия валькирии, растворенная в слюне мавки, снимет врожденную защиту стража света. Не так ли, друг мой?
Наученный горьким опытом, «друг» из осторожности промолчал, и напрасно. По знаку горбуна Гервег вновь ткнул его кулаком.
– Снова не угадал. Вопрос был хоть и риторический, но требующий поощрительной реакции. Ощутил разницу? – спросил горбун.
– Да, – поспешил квакнуть Тухломон и на всякий случай втянул голову в плечи, ожидая нового удара. Возможно, что и дождался бы, но Гервег брезгливо вытирал кулак от пластилина.
– Умничка! Злоба мавки перейдет к Дафне. Конечно, она будет бороться, но на то и расчет. Там, где сталкиваются свет и мрак, добро и зло – всегда ураган, всегда трещины, всегда нравственные разломы. Нет, Мефу она помогать не сможет… – мечтательно произнес Лигул.
Тухломон торопливо закивал, избрав золотую середину между ответом и не-ответом.
– По счастливейшей случайности некто Чимоданов не так давно сглупил и оживил прекрасную мавку, которую светлые прикончили в позапрошлом году. Чудный маленький разложенец, тупой и жадный. Пока что слаб, но это временно. Ты, Тухломон, доставишь его к валькирии-одиночке. Убедишься, что мавка укусила ее, и переправишь к Дафне.
Тухломон испугался. Ему пришло вдруг на ум, что даже случайное прикосновение копья валькирии превратит его в ничто. Да и с Мефодием лучше не шутить. После истории с флейтой Тухломон старался попадаться ему на глаза как можно реже.
– Почему бы вам не послать стража? Я так жалок, так ничтожен! Уверен: любой настоящий герой справится с заданием лучше! Хотя бы этот храбрец, который испачкал о мою грязную голову свои новые сапожки! – залебезил Тухломон, обрушиваясь на колени так стремительно, будто ему подсекли ноги бензопилой.
Лигул нахмурился.
– Страж слишком заметен. Валькирия или Дафна могут что-то заподозрить. Другое дело комиссионер. Такой дряни везде полно… Убирайся! Как и где найти мавку, тебе сообщат!.. – сказал он и вновь уткнулся в тетрадь.
Зеркало погасло. Гервег открыл дверцу и вышвырнул Тухломона из микроавтобуса. Счесав об асфальт треть носа, комиссионер окончательно убедился, что аудиенция подошла к концу. Тухломон расшаркался, поцеловал микроавтобус в выхлопную трубу и заковылял искать местечко, где можно привести себя в порядок.
– Мы с тобой еще поговорим, мерзкий Гервег! Ты будешь висеть на волоске над огнедышащей пропастью Тартара и молить о пощаде, а у меня в руке чисто случайно окажутся ножнички! – бормотал комиссионер, один раз и навеки занося Гервега в список своих врагов.
Список был мысленный, но довольно пространный и содержал почти всех стражей, с которыми Тухломоша когда-либо имел дело.
Тем временем в беспредельной глубине Тартара Лигул стоял перед погасшим зеркалом. Теперь зеркало не отражало ничего, кроме его сути. Пористый, не лишенный благородства нос горбуна расширился, изменил форму и натянул кожу. Проступило подернутое шерстистым пушком рыльце – мнущееся, как у принюхивающегося к помоям кабанчика.
– 31 июля будет прекрасный летний день! День пройдет. Наступит вечер. Прекрасный летний вечер 31 июля… – произнес Лигул нечто совсем непонятное и засмеялся.
Смех его походил на бульканье воды в бутылке, которую пытаются промыть, заткнув горлышко пальцем.
Глава 6
Тайна Троила
У каждого человека есть своя узда. Никто не избежит ее. Но у кого-то узда внешняя, а у кого-то внутренняя. И не факт, что внешняя узда хуже. Люди с внутренней уздой мучают себя куда больше.
