– А не слишком мрачно? – спросила Ирка.
– Будет нежно-зеленый. Надо выбирать краску на тон темнее, чем хочется. Тогда, когда высохнет, будет то, что надо! – со знанием дела сказала Гелата.
Ощутив под ногами возню, Ирка удивленно опустила глаза. По полу комнаты на коленях ползали два комиссионера и прикручивали пластиковые плинтуса.
– С утреннего рейда! Перевоспитание трудом. Когда закончат все в квартире, будут убирать подъезд. Уберут подъезд, на дачу к моей мамане отправятся колорадских жуков с картошки обирать! А потом старушкам будут обои клеить, сантехнику чинить, и все на бескорыстной основе, – жизнерадостно пояснила Гелата.
– А почему они не убегут?
– У каждого на лодыжке деревянный браслет из Эдемского сада. Пока на них браслеты, они не опасны, а снять их сами они не смогут!
Ирка с сомнением разглядывала пленников. Их согбенные спины казались ей жалкими.
– Ну не знаю. Как-то это все… Прямо рабство какое-то, – сказала она.
Комиссионеры перестали возиться с плинтусами и подняли от пола умные мордашки. Две пары жадных глазок уставились Ирке на грудь. Причем интересовала их явно не грудь, а нечто вполне определенное. Ирке стало противно. Она ощутила их липкую, вкрадчивую силу.
– А ну работать! Быстро! – приказал оруженосец.
Комиссионеры торопливо уткнулись в пол и завозились. Гелата вздохнула.
– Знаю, что нехорошо, а что делать? Не отпускать же! Думаешь, лучше поступать, как Филомена? – спросила она.
Ирка не стала спрашивать, как поступает Филомена. Она примерно догадывалась как. Комиссионерам это тоже было известно, потому что стали привинчивать плинтуса прямо-таки с ошеломляющей скоростью.
– Я хотела поговорить с тобой, – сказала она Гелате.
Гелата с сожалением отложила валик и спрыгнула со стола.
– Ну говори!
– Прямо здесь? – усомнилась Ирка, кивая на комиссионеров.
Оруженосец Гелаты захохотал.
– Они ничего не слышат! Они глухие. Им еще балкон стеклить! – сказал он.
Комиссионеры закивали, подтверждая факт своей абсолютной глухоты и одновременно выказывая рвение немедленно заняться остеклением балкона.
Ирка стала быстро рассказывать Гелате о разговоре с Таамаг, о Буслаеве, о дархе. Под конец разговора Гелата вышла с ней на кухню, оставив Антигона и своего оруженосца в комнате. Она шлепала босиком. Тапки остались у ее амбала. Видимо, без тапок с зайчиками приглядывать за комиссионерами не было никакой возможности.
– Ты правильно сделала, что не послушала Таамаг. Ее явно подослала Филомена. Возможно, с ними Хаара и Радулга. Не хватало, чтобы валькирия-одиночка бегала как собачка, выполняя приказы Таамаг! – сказала Гелата.
– Но мое копье… Таамаг угрожала, что его заберут!
– За копье и шлем не бойся. Фулона за тебя, а она главная. Мы с Бэтлой тебя тоже в обиду не дадим.
– А Меф? Что будет с ним? – спросила Ирка.
Гелата нахмурилась. Подвинув чайник, она села на стол.
– С Мефом сложнее, – сказала она. – Меф – мрак. Но, он мрак, у которого есть эйдос. В общем, запутанная история. То ли враг, то ли не совсем враг, но точно не друг. Филомена, Таамаг, Радулга и некоторые другие считают: от Мефа надо избавиться. Другие думают, что убивать его не следует, но следует забрать дарх. Мы с Фулоной считаем: надо не пороть горячку, а посмотреть, как пойдет дальше. Мы уважаем свободу воли. Остальных мы пока сдерживаем, но не факт, что ту же Филомену не сорвет с катушек.
Заметив на потолке паутину, Гелата мгновенно оказалась на столе, шагнула, оперлась одной ногой о плиту, другой о мойку, и паутины как не бывало. Самого паука она сдула за окно, проворчав, что диким зверям место в дикой природе. Проделано все было с быстротой мысли.
– Ненавижу грязь! – пожаловалась она.
– Я уже заметила.
– Что ты заметила? Держать дома оруженосца хуже, чем большую собаку. На фиг он вообще нужен? Щит я и сама потаскаю. То вещи раскидает, то мою лыжную шапку зимой свистнет! А недавно покидал свои черные майки с моими белыми в стиралку и врубил. Помочь хотел! Не хило, да? Еще температуру выставил самую ядреную, чтобы чище было!
Ирка изобразила на лице сочувствие, хотя косвенно ощущала, что Гелата не столько жалуется, сколько хвастается.
– И как ты со своим Антигоном живешь? Ему же небось тоже готовить надо! Он хоть и маленький, а жрать-то хочет! – продолжала шуметь Гелата.
Ирка не решилась опровергать, чтобы не шокировать Гелату. Валькирия воскрешающего копья и в страшном сне представить не могла, что может быть иначе.
– Того не ест, сего не ест. Курицу с кожей нельзя – ему мамочка, оказывается, кожицу вилочкой снимала. Хлеб только ржаной. Он, видите ли, кишечник обметает веничком грубого помола! В ванной запрется на три часа, пока все мои шампуни не выльет – не вылезет. Протеина своего качковского наболтает во всех чашках, он высохнет, потом фиг отдерешь! – гремела она.
Неожиданно Гелата о чем-то вспомнила и спрыгнула со стола.
– Слушай! – сказала она. – Тебе Фулона ничего не говорила?
– Нет.
– Точно ничего? Вечером мрак что-то затевает. Что – непонятно, но с утра странное затишье. Словно все ждут чего-то – комиссионеры, суккубы. Чего – непонятно, но ждут. Мы все собираемся в шесть часов. Если что – надо быть готовыми.
– А у этих спросить нельзя? У пленных? – спросила Ирка, кивая на дверь.
Гелата расхохоталась.
– Они тебе наговорят! Им только разреши ротик открыть!.. Думаю, вся эта дрянь и сама не знает, что должно случиться. Так, на ощущениях. Правда, ощущения их никогда не обманывают…
Ирка была уже на улице, когда Гелата распахнула форточку. Ирка увидела, что она стоит на подоконнике, и в очередной раз изумилась стремительности, с которой Гелата взбиралась на столы, стулья и прочие квартирные возвышенности.
– Если Таамаг такая крутая, почему она до сих пор не убила Арея? А? – крикнула Гелата. – И пусть самой Таамаг кто-нибудь намекнет, что голову надо мыть хотя бы под дождем!
Ирка вдруг поняла, что у Гелаты с Таамаг, вполне возможно, существуют свои, не относящиеся к Ирке трения.
– Вон он, женский коллектив! Вам чудовищно повезло, что вы одиночка, мерзкая хозяйка! – пакостно сказал Антигон, однако не раньше, чем Гелата захлопнула форточку.
Меф в принципе был готов к нападению, однако оно случилось так внезапно, что он ничего не успел предпринять. Он направлялся к Эссиорху, чтобы отнести Дафне крылья и флейту. Вышел из резиденции, сделал шагов двадцать, и тут его накрыла темная волна.
Меф сумел выхватить меч, правда, сражаться было не с кем.
Под ногами был песок, но не желтый и даже не белый, а сероватый, с легкой голубизной. Такой песок вычерпывают с морского дна и тянут на медлительных баржах в порт на продажу. Вот только здесь не пахло ни портом, ни морским дном. Место было странное. Изредка попадались чахлые кустики и мхи. Воздух стоял, как в наглухо закрытом подвале.
В стороне угадывалась широкая река. На ее берегу стоял одноэтажный каменный барак.
– Это Тартар? – вслух спросил Меф и тотчас сам себе ответил: – Нет, его преддверие. Нижние Миры, где держали Ромасюсика.
