Невзирая на ворчливые протесты прочих таанских сановников, лорд Киргхиз сел на голую скамью пехотного катера и решительно пристегнул ремень. Повинуясь его кивку, второй пилот задраил люк. Через несколько мгновений пехотный катер вылетел из чрева линкора и отвалил в сторону “Нормандии”.
Киргхиз считал необходимым в интересах высшей политики проявить некоторый стоицизм и прокатиться в отнюдь не комфортабельном пехотном катере, в котором даже офицеры старались не летать. На карту было поставлено слишком много, чтобы брезговать пятиминутным полетом на голой лавке, предназначенной для солдатни. Достаточно сказать, что едва ли треть таанского Верховного Совета дала согласие на проведение данных переговоров – ярые противники Империи и сторонники немедленной войны составляли большинство.
Благодаря закулисным интригам и личному влиянию, Киргхиз сумел навязать свою волю большинству, используя раздоры между фракциями и разброд в стане антиимперцев. Однако в его отсутствие “ястребы” способны перетянуть на свою сторону нерешительных и колеблющихся, баланс сил в Верховном Совете может качнуться... Словом, переговоры лучше не затягивать.
Но некоторые из тех требований, которые ему предлагали выдвинуть в первый же день переговоров, ставили крест на всем дальнейшем. Имея за спиной не одно десятилетие дипломатической работы и политической борьбы, Киргхиз отлично понимал, что именно Император сочтет абсолютно неприемлемым.
Будь он на месте Императора, Киргхиз прервал бы переговоры сразу после заслушивания этих возмутительных требований.
Хоть он и не верил ни в каких богов, Киргхиз про себя молился, чтобы Император оказался человеком достаточно здравым и политически зрелым, сумел бы обуздать обиду и понял, что в декларации таанских лордов, которую вынужден изложить Киргхиз, больше демагогии и дешевых рассуждении о защите интересов таанского крестьянства, чем реального желания ввязаться в войну. Если же Император станет в позу, сочтет нужным оскорбиться и положить конец переговорам – тогда кровавое месиво неизбежно, Таанскому Союзу и Империи придется схлестнуться в межгалактической бойне.
Ни один суперкомпьютер не мог предсказать исход подобной войны. Но все компьютеры, проигрывая возможные варианты, делали один и тот же вывод: и в случае победы, и в случае поражения, экономика таанского мира окажется в самом плачевном состоянии, а сам он – в руинах.
Киргхиз, будучи человеком жестокого таанского мира, воином и аристократом, даже не думал о своей личной судьбе в случае неудачи переговоров – а если договор не будет заключен, его непременно осудят и казнят те же самые лорды-“ястребы”, которые сейчас поносят его за желание заключить мир.
Глава 47
Стэн решил про себя: “Если мне суждено выжить после попытки удрать – что очень и очень сомнительно, – я непременно потребую выплатить мне стоимость сломанного миниголопроцессора. Эта штуковина недешево мне обошлась, и вот приходится жертвовать ею”.
Но в виду смерти и бесчестья, имело смысл ради своего спасения искорежить драгоценный аппарат.
Голопроцессор предназначался для создания очень крохотного иллюзорного мирка десятисантиметровой высоты – с фигурками, механизмами и диорамами. Проклиная недостаточность своих познаний в электронике, Стэн заменил все плавкие вставки внутри голопроцессора обычными проводками от лампы для бритья, а также закоротил все предохранительные цепи. Затем он обшарил память аппарата в поисках какого-либо чудовищного зверя, ничего по-настоящему страшного не нашел, хохотнул про себя и ввел в голопроцессор описание вида и поведения жуткого гуриона, который недавно задал жару им с Алексом, когда они мотались на планету-тюрьму за Динсменом.
Завершив работу, Стэн поставил миниголопроцессор в паре метров от двери. Пульт дистанционного управления лежал у его ног. Сам капитан расположился в нужном месте – напротив двери – и размышлял, какую дешевую уловку применить. Сказаться больным? Даже тупые преторианцы вряд ли ему поверят. Проорать, что он хочет есть? Тоже глупость. Но тут Стэна осенило.
Он швырнул видеокассету в дверь и добился нужного – громкого стука.
– Чего там? – громыхнул настороженный голос преторианца.
– Я готов.
– К чему ты готов, так твою растак?
С деланным удивлением Стэн пояснил:
– Как к чему? К разговору с господином Хаконе.
– Нас не инструктировали насчет этого.
– Разве вы не слышали, что Хаконе просил меня подумать и переговорить с ним опять, когда я приду к определенному решению!
– Он нас ни о чем не предупреждал.
Стэн молчал. И это молчание работало на него.
– А кроме того, Хаконе велел, чтоб никого не водили беседовать с ним, пока он сам не вызовет.
– Каи Хаконе, насколько я знаю, в имперском бункере связи. Думаю, он захочет переговорить со мной.
Редкий сержант не способен заморочить мозги рядовому и редкий капитан не умеет одурачить сержанта. По крайней мере, когда Стэн служил в полевых частях, так оно и было. Оставалось только надеяться, что мир не очень изменился с тех пор.
– Мне надо посоветоваться с сержантом охранной службы, – сообщил голос за дверью.
Преторианец уже засомневался, и Стэн поспешил додавить его:
– Как хотите. Только господин Хаконе хотел, чтоб о наших переговорах знало поменьше народу.
За дверью зашелестели голоса преторианцев-охранников, которые вполголоса обсуждали ситуацию. Стэн разобрал обрывки фраз: этот чертов Хаконе темнит... а мы тут разбирайся... да пошел он... отведем
