специализации и которые еще больше подчеркивали их отличие от исходной дикой формы. Ноги их представляли обрубки, и за ними необходим был постоянный уход бледнокожих, мускулистых бесполых работников, выращенных специально для этого и отличавшихся сговорчивостью. Из-за бесполезных ног специалистов перемещали с места на место на тележках или же переносили на руках. Руки у них были нормальными, но слабыми и тонкими, с длинными изящными пальцами. Генетически эти специалисты тоже были стерильными, и на них заканчивался их род. Из-за требований полного подчинения организма нуждам интеллекта они не могли на химическом уровне регулировать свои эмоции, ввиду чего отличались повышенной нервозностью и раздражительностью в своих отношениях с другими работниками. Даже их симбиоты-помощники подвергались таким нападкам. Однако друг к другу они относились с мягкостью и взаимным уважением, особенность характера, которую Улью удалось взрастить в них после нескольких конфликтов, снижавших полезность первого выращенного семейства этих специалистов.
Один из них, так увлеченных своей работой, наконец остановился и посмотрел через всю лабораторию на Хелльстрома. Работник просигналил на языке жестов Улья: «Торопимся». Жест, направленный в сторону трубчатой конструкции, ясно указывал: «Не задерживайте работу». Потом повторил этот же знак у смуглого лба, с той же ясностью передававший: «Ваше присутствие мешает мне думать».
Хелльстром торопливо пересек комнату. Он узнал этого специалиста – женщину, одну из самых старших в своем семействе, с многочисленными шрамами, оставшимися после не слишком удачно проведенных экспериментов. За ней ухаживал бледнокожий, с покатыми плечами и подавленными инстинктами пола работник-мужчина, имевший выпирающие на руках и торсе мышцы. С трусливой робостью он наблюдал, как Хелльстром быстро излагал суть дела на языке жестов Улья.
– Какое нам дело до того, что полагают Чужаки? – требовательно спросила специалистка.
– Им удалось лишь по этим нескольким страницам понять, что мы столкнулись с проблемой перегрева, – просигналил Хелльстром.
Потом она произнесла вслух, сознавая, что голос может передать ее гневное раздражение:
– Ты считаешь, что Чужаки могут чему-нибудь научить нас?
– Мы часто учимся на их ошибках, – заметил Хелльстром, намеренно не замечая ее гнев.
– Помолчи несколько секунд, – приказала она и закрыла глаза.
Хелльстром знал, что в данный момент в ее сознании проносятся страницы, новые, полученные за это время данные, соотносясь с ошибочным предположением Перуджи.
Вскоре она открыла глаза и сказала:
– Уходи.
– Это помогло тебе? – спросил Хелльстром.
– Да, – ответила она. Досадуя на себя, что пришлось выдавить из себя это признание, добавила затем с новой вспышкой раздражительности: – Очевидно, ваш тип может случайно научиться чему-то ценному – когда вам представляется счастливый случай!
Хелльстрому удалось сдержать улыбку и, повернувшись, он пошел обратно к выходу из лаборатории. Казалось, что рабочий ритм, пока он шел, нисколько не изменился, однако, когда он на пороге бросил взгляд назад, он увидел, что несколько специалистов собрались в кучку и о чем-то переговаривались, быстро сигнализируя руками на языке жестов Улья. Хелльстром знал, что эти исследователи создали свой собственный язык, который использовали только в разговорах между собой. За очень короткое время они рассортируют новые данные и введут их в свой проект.
44
Неофициальный меморандум в адрес правления Агентства:
«УНИЧТОЖИТЬ ПРИ ПРОЧТЕНИИ.
Нам была представлена лишь часть документов по делу Хелльстрома. Они ведут двойную игру. Наш другой источник сообщает, что в бумагах, скопированных в МТИ, было еще по меньшей мере три страницы. Все говорит о том, что в «Проекте 40» разрабатывается новый и гораздо более дешевый способ производства стали и что это никакое не оружие. И как я постоянно повторяю вам, я знал, что эта парочка однажды попробует что-нибудь в этом роде. Так и случилось!»
Отчет Мимеки Тиченам об использовании запасов Улья во Внешнем мире:
«Через несколько секунд после инъекции нашего возбуждающего препарата кожа Чужака-мужчины становится теплее на ощупь и слегка краснеет. Это похоже на реакцию мужчин Улья, но более ярко выраженную и протекающую быстрее: длится от пяти до десяти секунд. После этого различия становятся более заметными. Иногда в первый момент мышцы Чужаков твердеют, по- видимому, в результате шока, отчего они становятся совершенно неспособными двигаться, пока не начинается действие возбуждающих гормонов. Но подобное случается далеко не со всеми Чужаками- мужчинами. Почти сразу же после покраснения кожи, а иногда и одновременно с этим, у мужчины наступает сильная эрекция, никогда не пропадающая после первого оргазма. Шестикратный непрерывный оргазм не является чем-то исключительным. Однажды случился даже тридцатиоднократный. Все это время мужчина выделяет отвратительно пахнущий пот, что было характерно для всех случаев и что чрезвычайно возбуждало меня. Словно он убыстряет и усиливает весь спектр женских реакций. Этот резкий запах, наверное, вызывается гормоном, относящемся к тому же классу, что и наш ХБ-5, который, если вы помните; вызывает сходную реакцию у женщин, хотя и не такую сильную, как только что описанную мной. Запах особенно силен вблизи мужских сосков, которые во всех случаях, как я заметила, разбухают, напрягаются и становятся твердыми.
Иногда я замечала, что у некоторых мужчин дрожат бедра, шея и плечевые мускулы. Похоже, это происходило бесконтрольно и часто сопровождалось гримасами на лице, мотанием головы и стонами. В общем я бы сказала так, что все реакции, обычные при спаривании у мужчин Улья, отдающих себе в этом отчет, приобретают у Чужаков непроизвольный характер, когда субъект получает инъекцию возбуждающих гормонов. По моему мнению (совпадающему с мнениями сестер), эти реакции Чужаков возбуждают гораздо сильнее, чем когда мы занимаемся этим с мужчинами Улья».
Было без двадцати двенадцать, и вот уже полчаса Хелльстром мерил шагами столовую фермы, проверяя, сделаны ли все необходимые приготовления. Изначально столовую обставили как место для приема гостей из Внешнего мира. Столовую и гостиную можно было увидеть через арку из темного дерева. Длинный стол в якобинском стиле занимал центральную часть столовой, и вокруг него располагалось десять стульев, выполненных в том же стиле. Над столом висела сверкающая люстра из полированного стекла. Китайский шкафчик, забитый тяжелой голубой глиняной посудой, занимал почти всю стену, противоположную арке, ведущей в гостиную. Высокие эркеры с выцветшими кружевными занавесками, сейчас отдернутые, были распахнуты, открывая вид укрытого ивами берега ручья и полоски, выгоревшей на ослепительном и пыльном солнцепеке. В углу противоположной стены открывалась створчатая дверь, в верхней части которой имелось крохотное смотровое отверстие из стекла, чтобы можно было посмотреть в кухню, где работники, прошедшие специальную подготовку, занимались приготовлениями к визиту Чужака.
Четыре прибора уже стояли на ближнем к кухне конце стола – тяжелый голубой фарфор и посуда с костяными ручками.
«Все подготовлено как надо! – усмехнулся про себя Хелльстром. – Не высший класс, конечно, но сойдет!»
По мере приближения времени прибытия Перуджи возбуждение, охватившее Хелльстрома раньше, убывало. А теперь, еще и Перуджи запаздывает!
Мимека помогала на кухне. Время от времени Хелльстром бросал на нее
