двери каюты грубо отпихнула в сторону. Сама, своими руками отперла замок. И Альтия вылетела наружу, всадив ей выставленное плечо прямо в солнечное сплетение. Впрочем, могучая воительница от этого тычка даже не покачнулась.
– Альтия! – закричала она и сгребла подругу в охапку. – Это я, я, Йек! Успокойся!
Некоторое время Альтия продолжала бешено отбиваться. Потом до нее дошло. Она вскинула голову и посмотрела на Йек. Волосы у нее были в полнейшем беспорядке, глаза превратились в две непроглядные дыры, изо рта разило блевотиной.
– Убью эту скотину, – перво-наперво проскрежетала она. Шейные мышцы едва поддерживали ее голову. Она схватилась за плечо Йек: – Обещай, что поможешь мне ему голову оторвать.
– Да что с тобой, Альтия? – И Йек наградила Уинтроу таким взглядом, что он едва не шарахнулся. – Ты! Что они с ней сделали?
– Он меня изнасиловал, – выдохнула Альтия. – Он… Кеннит. Он все в каюту ко мне приходил, такой весь заботливый, в лобик целовал. А потом… И мой корабль – он все время держал его в темноте, где я не могла видеть море и чувствовать ветер, и…
Йек посмотрела на Уинтроу поверх головы подруги. Судя по всему, невменяемое состояние Альтии повергло воительницу в настоящий ужас.
– С тобой все будет хорошо, – проговорила она. гладя Альтию по голове. – Ты поправишься.
Только вот в глазах у нее особой уверенности не было.
– Проказница просит, чтобы вы к ней пришли. Прямо сейчас, – торопливо сказал Уинтроу. Другого утешения он при всем желании выдумать не мог. – Вы лучше идите.
– Кораблик мой… – всхлипнула Альтия. Выпуталась из объятий Йек и, шатаясь от стенки к стенке, заковыляла прочь по коридору.
– Да что с ней такое? – прошипела Йек, обращаясь к Уинтроу. В глазах воительницы тлела холодная ярость.
– Слишком много мака, – проблеял Уинтроу, Впрочем, говорил он уже с пустым местом: Йек унеслась следом за Альтией.
Альтия и не представляла себе, насколько далеко был бак Проказницы от ее прежней каюты. Воздух казался ей густой и вязкой трясиной – не продерешься; когда же она пыталась опереться на эту плотную массу, та перед нею расступалась. Так или иначе, везя одним плечом по стене, она миновала весь коридор и выбралась на открытую палубу. Только чтобы обнаружить, что палуба раскинулась, кажется, на несколько кабельтовых [11]. Альтия сцепила зубы – а, будь что будет! – и храбро сделала шаг. Она пребывала уже по ту сторону страха. Потом рядом с нею откуда-то возникла Йек и подала ей руку. Альтия без лишних слов схватилась за эту руку своими двумя и шажок за шажком стала двигаться вперед.
Слезы жгли ей глаза. Ей все время казалось, будто она преодолевала не только расстояние, но и самое время. Она оставляла за спиной все свои прежние глупые решения и наконец-то шла занять место, предначертанное судьбой. Она потеряла Брэшена. И бедного Совершенного. И всех матросов, которые отважились забраться с ними в эту даль. И вот Кеннит осквернил ее тело. А ее корабль пребывал по- прежнему у него в руках. Все, все, что только можно потерять, было потеряно. И все же… Если только она сумеет доползти до этого бака, если она еще раз посмотрит в глаза Проказнице… Альтия не знала как, она знала только, что еще сможет все исправить. Да, боль останется при ней, и горе будет по-прежнему разъедать душу. Но в жизни все же появится нечто, ради чего стоит двигаться и дышать, стоит вообще копошиться на свете.
Собачий сын Кеннит между тем стоял там, на баке. У скотины даже хватило выдержки посмотреть на нее сверху вниз и улыбнуться, этак ободряюще. Впрочем, от трапа он все же чуточку отступил. Наверное, догадался: если она сможет до него дотянуться, то уж не выпустит. Стащит его вниз и шею ему свернет.
– Ну-ка, подними вторую ногу, – тихо проговорила Йек у нее над ухом. – Поставь ее на ступеньку.
– Что? – тупо переспросила Альтия. Она не понимала, о чем вообще речь.
– Так, – сказала Йек, и Альтия почувствовала, что ее подхватывают под ребра, держат на весу, поднимают.
Она сделала слабую попытку за что-то ухватиться, но Йек не требовалось помощи. Могучая воительница просто выпихнула Альтию на носовую палубу, где та и осталась стоять на четвереньках. Она смутно догадывалась, что в этом было нечто глубоко неправильное, но вот что? И что по этому поводу следовало предпринять? Йек единым махом оказалась подле нее, подхватила подругу и поставила на ноги.
– Пусти, – сказала Альтия. – Дальше я сама. Я должна одна…
– Ты совсем плоха, – сочувственным тоном проговорил Кеннит. – Никто здесь не сердится на тебя, и я – всех менее.
– Дерьмо! – отозвалась Альтия и чуть не плюнула в его сторону, ибо ей показалось, будто он придвинулся ближе. Она с готовностью замахнулась, но ударить не довелось. Оказывается, он по-прежнему стоял недосягаемо далеко… трус – Я тебя убью, – пообещала она. – Только местечко подходящее подыщу. Чтобы ты мою палубу кровью не испоганил.
– Альтия! – позвал ее другой голос. Любимый, памятный голос, звеневший тревогой за нее. Впрочем, было в голосе Проказницы и нечто иное, новое, чему Альтия не могла сразу подобрать определения. Она повернулась в ту сторону. Зрение сосредоточилось не сразу, но потом она увидела Проказницу. Та почему- то выглядела не столько обрадованной, сколько встревоженной.
– Все будет в порядке, – заверила ее Альтия. – Отныне я здесь. – Она хотела броситься ей навстречу, но опять чуть не упала. Йек удержала ее и проводила к поручням, наполовину неся. – Я здесь, кораблик мой, – выговорила Альтия те самые слова, о которых мечтала все эти бесконечные месяцы. Потом спросила: – Что этот гнусный мерзавец сделал с тобой? Что он с тобой сделал?
Потому что перед нею была, несомненно, Проказница. Да не совсем. Все ее черты едва уловимо переменились. Глаза сделались слишком уж зелеными, а дуги бровей выдавались чуть больше прежнего. Да и волосы совсем уж уподобились дикой гриве, клубившейся кругом лица. Но главной все же была не перемена во внешности, а то, что почувствовала Альтия, когда положила руки на поручни. Некогда они с кораблем были точно две части головоломки, притертые одна к другой до полного соответствия. А теперь ощущение было примерно такое же, как если бы она схватилась за руки Йек. Или за фальшборт Совершенного. Да, это была Проказница. Но она обладала целостной самостью и без Альтии. Вторая половинка головоломки была больше ей не нужна.
А вот про Альтию того же сказать было нельзя. Она чувствовала мучительную неполноту, которую должен был заполнить корабль – и не заполнил. Там была по-прежнему пустота. И эта пустота жутко болела.
– Да, я обрела завершенность, – негромко подтвердила носовая фигура. – Наследие твоей семьи слилось с памятью драконицы. Так и должно было произойти, Альтия. Нельзя было продолжать притворяться, будто ее нет. Да и она, по сути, была обречена без меня. Ты ведь не сердишься на меня за это, правда? За то, что у меня появилась настоящая личность?
– А как же я без тебя? – вырвалось у Альтии прежде, чем она успела сообразить, что в действительности значили эти слова. И нужно ли было ей их произносить. Страшное это все-таки дело, вот так взять и вывалить правду, о которой сам не подозревал еще мгновение назад. – Как же мне быть самой собой… без тебя?
– Точно так же как была до сих пор, – ответил корабль, и Альтия услышала в словах Проказницы мудрость своего отца, Ефрона Вестрита, равно как и веяние другого, старшего разума.
– Но мне так больно… – услышала она собственный голос. Слова текли, словно кровь из открытой раны.
– Все заживет, – заверила ее Проказница.
– Так значит, я тебе не нужна…
Альтия ощутила, как съезжает набекрень весь ее мир. Проделать такой путь, столько всего преодолеть, все и всех дочиста потерять – и лишь ради того, чтобы установить: здесь в тебе не нуждаются. Каково это?
