Выплеснув это, я почувствовал себя порядочной скотиной, но в то же время сделалось легче. Я залпом хлопнул целый стакан и стал смотреть в темное окно. Попросил:
– Митя, посоветуй что-нибудь…
Митя сказал довольно спокойно:
– Не так сразу. Надо подумать.
На следующий день, когда Юджин опять навестил меня, я смущенно спросил:
– Ну, не советовал Дмитрий что-нибудь… по поводу того, что я болтал вчера?
– Советовал, – вздохнул Юджин.
– Что?!
– Он и сам бы мог сказать, еще вчера, но не посмел, исходя из разницы возрастов и уважения к твоей персоне. А мне рекомендовал…
– Что именно?
– Извини, но дать тебе по зубам. Как следует. Это, говорит, снимет у старого дурня все комплексы и синдромы… Лучше бы, говорит, следил за Петькой, чтобы тот не шастал с другими юными авантюристами по скалам и по зарослям в старой крепости, а то ходит мальчишка тощий и ободранный, как недокормленный Маугли…
Это точно! Петька в самом деле нашел в классе приятелей и любил с ними лазать где не надо. И это меня порядком беспокоило. Но сейчас я испытал большущее облегчение. Неожиданный Митин рецепт (даже не осуществленный на практике) словно встряхнул меня. Вроде той оплеухи, которую я заработал в детстве от Игоря Яшкина. И я не обиделся на Митю и на Юджина за нахальство, хотя сделал вид, конечно, что обиделся, и обозвал их сопливыми мальчишками.
Юджин довольно погоготал. Потом стал серьезным, оглянулся на дверь и тихо сообщил:
– Ребята из оперотдела Полозом поинтересовались. Очень всерьез.
– Ну… и что?
– Гад! – резко сказал Юджин. – Ты даже не представляешь, какой гад.
– В общем-то представляю…
– Не представляешь… что ждало бы Петьку, если бы ты не подоспел.
У Юджина закаменело острое, плохо выбритое лицо. А я молчал и ждал. И почему-то опять стало страшно, будто опасность рядом.
– Ты решил, что железный пол – это, так сказать, средство ускорения, да? Живую материю побыстрее превращать в неживую, чтобы она вовремя исчезала, да?
Я кивнул. Было очень тошно.
Юджин глухо сказал:
– Черта с два… Живая материя тех маленьких биороботов… если они и правда были только биороботами… никогда не исчезала сама по себе. Ее необходимо было превратить в неживую. Но Полоз… поступал так не сразу. Сперва он… развлекался с этими ребятишками как хотел. Это очень удобно и безопасно. Сознание у них затуманено, способности к сопротивлению никакой, одежда исчезает сама собой…
Меня замутило. Я переглотнул и сказал искренне:
– До чего же жаль, что я не пристрелил эту сволочь…
– И сам оказался бы вне закона.
– Ну и хрен с ним, с вашим законом. Ушел бы опять…
– А Петька?
Да, а Петька… Один, сирота в чужом мире…
– Но теперь-то этого гада взяли?
– Ты слушай уж до конца, – недовольно и почти через силу проговорил Юджин. – Ты думаешь, все так просто? Думаешь, чем он занимался? "Попугает" полуобморочного ребенка, включит рубильник – и конец?.. Нет, он изувер до последнего атома. Живую материю переводить в неживую доставляло ему особое удовольствие. Железный пол и рубильник – это лишь аварийное средство для срочных случаев. А вообще-то у него оборудован подвал со специальными приспособлениями. И маленький электрический стул, и… многое другое. Даже мини-гильотина… по мальчишескому росту… Там, в подвале, он давал… "подопытному субъекту" стимулятор, чтобы у него прояснилось сознание, чтобы тот все понимал и чувствовал, как нормальный ребенок. Потом скорбным голосом читал приговор и сочувственно объяснял: ничего, мол, не поделаешь, другого выхода нет… И, наслаждаясь ужасом ребенка, совершал "акцию". Один или с помощью Карлуши… И – никаких следов. Жертва почти сразу распадалась на элементарные частицы, которые исчезали в подпространстве… Даже капельки крови исчезали. Стерильность… Ты чего? Сердце?
А я – ничего. Только малость звенело в ушах и пасмурно стало за окнами. Я мотнул головой, отгоняя жуткое ощущение: будто я, маленький Петька Викулов, в лапах этого чудовища… Откашлялся, спросил:
– Как про это про все узнали-то? Сам рассказал?
– Ну да, держи карман… Прочитали его дневники. Ну, то есть записи на компьютерном кристалле. Он их подробно делал, эти записи, с изложением всех деталей и своих ощущений… Конечно, они были зашифрованы ключом, составленным на четырехмерном уровне. Формула x плюс n. Еще полгода назад возможность прочтения была исключена. Но сейчас в отделе расшифровки есть один гениальный паренек, он изобрел для кристаллов суперключ, который перетряхивает до миллиарда комбинаций в секунду. Плюс небывалая интуиция самого дешифровщика при начальном подходе…
– Значит, все доказано? Арестовали гада?
– Если бы… – вздохнул Юджин. – Во-первых, с дневника сумели взять лишь копию, без личного молекулярного клейма. И во-вторых, сам по себе этот способ дешифровки юристами еще не признан официально. Они говорят: "Интуиция интуицией, а полного технического обоснования нет…" И кроме того, Полоз хладнокровно заявил, что эти записи – чисто литературный труд, наброски романа ужасов, который он, Полоз, вознамерился сочинить на досуге.
– А подвал и эти… приспособления?
– Ну и что? Хобби, странность оригинала. Никому же не запрещено коллекционировать любые предметы. Ведь следов-то на этих предметах ни малейших… А железный пол – это своего рода тренажер для него, для Полоза. На чугунные плитки, мол, подавался ток разного напряжения, который стимулировал подвижность и энергию во время физкультурных упражнений…
– И… значит, он будет жить по-прежнему? – потерянно сказал я.
– Ну… во-первых, он все же достаточно напуган. И уже официально объявил, что оставляет руководство хором. Под каким-то удобным предлогом. Во-вторых, специальные люди теперь не спустят с него глаз. А больше сделать ничего нельзя. Чтобы возбудить дело, необходимо заявление от кого-то из пострадавших и наглядные доказательства преступлений… А живой пострадавший только один Петька. Но если Петьку сейчас втягивать в эту историю, представляешь, сколько всего на беднягу свалится?
Я представлял. Втягивать было нельзя. Петьке надо было жить нормально, без лишних испытаний нервов и души. Привыкать к нынешним временам…
И тут меня опять обдало страхом: "Единственный живой пострадавший!" Значит, единственный свидетель!.. А ведь Полоз на свободе. И понимает, что единственный свидетель – реальная опасность.
Это я перепуганно и высказал Юджину. Он поморщился:
– Да ну, не посмеет. Как и все сволочи подобного рода, он трус… Впрочем, хорошо, конечно, если Петька не будет болтаться по пустынным местам один…
Я подумал, что он, к счастью, всегда с приятелями или со мной. Но все равно надо быть внимательнее… Я отчетливо видел перед собой длинное лицо Полоза – с выпуклыми синими глазами, дряблым подбородком, в обрамлении рыжих повисших локонов. И дернулся от боязливого отвращения.
– Ну как природа может допустить, чтобы в человеке было столько мерзости и зверства…
Юджин сказал очень серьезно:
– Это не человек. Это оборотень, воплощенное зло. Исчадие Сатаны… Странно звучит в наш просвещенный век, но это так, я уверен.
– И нет против него никакого средства?
Юджин шевельнул плечом:
– Поживем – увидим… Ну а как Петух-то? В школе все нормально?
