— Я всю зиму мечтал спасти тебя, — по-китовьи выплевывая фонтаны брызг, отвечал Вадик. — Вот потому лишь и не смог прийти, времени не было! Но когда-нибудь я спасу тебя, Катя! Обязательно! Ты только упади в воду!
— Сам смотри не утони, — сухо посоветовала Вадику с высокого берега Катя. — Теперь меня спасать уже не надо! Поздно…
Странное, совершенно необъяснимое поведение настоящего, а не выдуманного Вадика Градобоева Катю вовсе не удивило и не насторожило. Потому что в жизни для Кати больше не существовало никакого Вадика.
Глава 17
ТРОЕ НА ОДНОГО
После уроков домой идти не хотелось, и Виктор Бубенцов решил снова, как вчера, просто побродить.
Вот только странное дело, на этот раз ноги сами несли его не к центру города, не на широкие улицы, а куда-то к старым сараюшкам.
Витька сначала очень удивился этому обстоятельству, но потом решил: что ж, если ноги так хотят, пусть идут. В конце концов, ноги не его, может быть, они и знают, куда нужно идти.
Правда, при этом у мальчишки нехороший какой-то холодок пробежал по спине, а затылок странно зачесался, но он не придал этому никакого значения: ну, мало ли что у кого чешется, верно?!
За сараюшками открылся странный пейзаж, которого, будучи когда-то совсем другим человеком, Виктор Бубенцов, раньше не наблюдал и о существовании подобного местечка вблизи родного дома даже не догадывался.
На хорошо утоптанной, почти круглой площадке — размером она была с половину школьного футбольного — там и тут без всякого видимого порядка теснились кучи мусора. А посередине торчал забор.
На заборе, свесив ноги, сидели трое. Это были ребята чуть постарше Витьки Бубенцова, вида независимого и самостоятельного.
Троица получилась как на подбор: один черненький, другой беленький, третий рыжий. И лицами они были совершенно непохожи друг на друга, ничего общего, если приглядеться. Но — странное дело, в первый момент Витька почему-то решил, что все трое мальчишек на заборе — родные братья.
— Ы, Комар пришел! — сказал рыжий громко и показал на Витьку пальцем.
— Ыгы, Комар! — подтвердил черненький.
— Угы, Комар собственной персоной! — захихикал белобрысый.
«Вот почему мои ноги сами несли меня сюда, — догадался вдруг Виктор. — Видимо, это друзья Пашки Мошкина!»
— Ы, давненько не виделись! — рыжий спрыгнул с забора и протянул Павлу руку. — Забывать нас стал, да? Нехорошо!
Витька с готовностью пожал протянутую руку. Рука у рыжего было теплой, цепкой, надежной.
Двое других парней, белобрысый и черненький, тоже спрыгнули вниз и подошли ближе.
— Комарище! — дружелюбно хлопнул Витьку по плечу один из них.
— Комаридзе! — толкнул в бок другой. — Комарян!
Витька глупо и счастливо улыбался, глядя в эти открытые, славные лица. Никогда еще, ни разу в его коротенькой прежней жизни никто так не радовался его приходу!
— Что же ты заставляешь нас волноваться? — продолжал тем временем рыжий, почему-то перемещаясь Витьке за спину. — Твой лучший друг Банан так скучал без тебя!…
— И Сеня тоже скучал, — печально подтвердил черненький.
— О бедном Тузике уж и говорить нечего, — как-то нервно хихикнул третий и шумно вытер нос рукавом.
— Пацаны, да я… — начал было оправдываться Витька.
Теплые чувства переполняли его. Как здорово, что у Пашки Мошкина как оказалось, были такие надежные, верные друзья! Как это неожиданно и приятно! Пусть они называют его почему-то не своим именем, пусть! Кличка «Комар” кажется глуповатой, ничего страшного! Ведь и они сами — Банан, Сеня и Тузик!
— Я не мог, был очень занят…
И вдруг Виктор прикусил язык. Не в переносном смысле, а в буквальном, прямом.
Потому что кто-то неожиданно ударил Витьку сзади ладонью по затылку. То есть, стукнули Павла, конечно. А досталось Виктору.
Витька замолчал и в недоумении уставился на своих «приятелей». Их было теперь двое перед ним, и оба улыбались по-прежнему дружелюбно и радостно.
— Ты чего? — крутнулся Витька к подлому обидчику, который затаился за спиной.
И тут же получил второй такой же тумак, и снова сзади. А рыжий, который оказался теперь лицом к Витьке, сочувственно моргал глазами и хлопал короткими бесцветными ресницами.
Витька закрутился волчком, и тумаки посыпались на него с возрастающей скоростью. Со всех сторон мелькали веселые и сочувственные улыбки!
— Гады! — закричал Витька.
«Друзья” расступились. Лениво встали плечом к, плечу.
— Ы, свободен, — сказал рыжий.
— Ыгы, не мало? — вежливо поинтересовался черненький.
— Приходи еще, не забывай! — помахал ручкой белобрысый. — Угы?
Глава 18
БАНАН, СЕНЯ И ТУЗИК
Они сидели втроем на заборе, пристально вглядываясь вдаль, и их такие разные лица казались похожими, почти одинаковыми, как у братьев-близнецов. Сходство усиливалось выражением полнейшего счастья и безмятежного удовольствия.
— Ы! — сказан вдруг Банан, пихнув плечом Сеню.
— Ыгы! — поддержал Сеня Банана. И так же добродушно двинул Тузика.
— Угу! — довольный происходящим, гоготнул Тузик, едва не свалившись с забора.
Конечно, хорошо бы и Тузику пихнуть, подцепить или в крайнем случае наподдать кому-нибудь. Но Банан сидел от Тузика через Сеню, а Сени Тузик побаивался. У них вообще были очень сложные взаимоотношения. Банан, например, презирал и Сеню, и Тузика. Но Сене при случае он мог даже лягнуть (не слишком сильно, конечно) под зад, а вот Тузика ни разу в жизни пальцем не тронул!
Сеня никого не презирал. Он просто считал Банана вместе с Тузиком остолопами, но других друзей у Сени не было.
Как-то так сложилось, что Тузику крепко доставалось порой от Сени, сам же Сеня, как уже говорилось, трепетал перед остолопом Бананом.
Тузик, впрочем, тоже был ничем не хуже двух других. Он мог бы, если захотел, ноги вытирать о грозного Банана. Что, кажется, несколько раз уже и проделал.
И Банан, и Сеня, и Тузик прилежно выполняли свои несложные обязанности.
— Ы! — задумчиво говорил вдруг Банан, сидя на заборе.
— Ыгы! — всегда охотно поддерживал Банана Сеня.
— Угы! — вступал в разговор и Тузик.
Иногда слова произносились в другом порядке. Если, скажем, Сене или Тузику удавалось раньше
