нашей стране!
— А то я не знаю! — совсем разобиделся Валерий Иванович. — Может, я бы на флоте послужил, так и меня бы такой же наградили!
— Непременно наградили бы! — подтвердил Иван Алексеевич.
— Ну вот! — разошелся волшебник. — Может быть, мне лучше сразу и пойти в матросы, а не… заведовать нашим музеем?… Или я здесь директор, не заведующий?
— Директор, конечно же, директор! — в один голос, не раздумывая ответили оба мальчишки. — Директор музея — гораздо солиднее!
— И квартирка вроде ничего… — задумчиво оглядывался по сторонам Валерий Иванович. — Крыша, мяу… то есть тьфу, я хотел сказать, хорошая?
— Замечательная! — не моргнув глазом, выпалил толстенький Витька Бубенцов. — Правда, Паш?
— Точно! — подтвердил Павел. И вдруг прикусил язык. — Только на крышу никого не пускают…
— Что вы говорите, что вы такое говорите! — заинтересованно промурлыкал Валерий Иванович. — Как же, помню, зеленая такая, крытая жестью!…
— Есть, конечно, одна проблема, — нахмурившись, вступил в разговор моряк Бубенцов. — Как мы объясним директору школы, на каком основании заняли эту комнату?… И вообще как здесь очутились…
— Сквозь стену прошли! — фыркнул волшебник. — Или они сами черный ход забыли закрыть!
— …не имея на то разрешения, поздно вечером… Правда, у меня есть один хороший знакомый в милиции, старший лейтенант, — на оптимистической ноте закончил Иван Алексеевич.
— Еще директору школы что-то объяснять! Тоже мне, директор! — запетушился вдруг старый волшебник. — Кенгурой этот ваш директор еще не бывал?! Или правильно говорить «кенгуром»?!
— Она женщина, наш директор школы, — подсказал Витька Бубенцов. — А правильно говорить «кенгуру», слово не склоняется!
Валерий Иванович сконфуженно затих.
— Пушку необходимо регулярно смазывать, — поспешил переменить тему разговора старший Бубенцов. — Ружейным маслом… Если такового не окажется, можно подсолнечным…
— А с бронебойной рогатки только смахивать пыль, — вставил Витька.
— Вот здесь вот я поставлю электроплитку и буду жарить оладушки, — облизнулся Валерий Иванович при упоминании о подсолнечном масле. — Дивана у меня не будет, на мягком спать вредно! В углу поставлю телефонный аппарат… Мой номер 340-74-95! И совершенно не секретный, пусть звонит, кто захочет!…
— Да, но ведь осталось еще одно важное дело, дорогой Валерий Иванович, — глядя волшебнику прямо в глаза, заговорил Иван Алексеевич. — С вами как будто теперь полный порядок…
— Это вы о пустяках каких-то все время болтаете! — скривился хитрый волшебник. — Ну, сколько, думаю, можно! А они все болтают и болтают! Крыши какие-то, пушки и телефоны! О главном-то когда?!
— Не увиливайте! — строго стукнул пальцем по столу моряк.
— Вот он сидит, притих в уголочке, будто его это не касается, — укоризненно вздохнул Валерий Иванович, указав рукой на Павла Мошкина. — Стыдно должно быть, молодой человек!…
И волшебник, выпятив нижнюю губу, строго уставился на мальчишку в кресле.
— Это вам должно быть стыдно! — не выдержал все-таки Витька Бубенцов. — Напревращали всех кого попало, набезобразничали, а теперь на других сваливаете!…
— Постой, Вить… — перебил разошедшегося друга Пашка. — Кажется… со мной теперь тоже все в порядке…
— Волшебники у них кругом виноваты! — заносчиво вскинул подбородок Валерий Иванович.
— Пашка? Ты чего?! — ахнул Витька Бубенцов. Он не сразу поверил своей догадке. — Ты… Ты превратился, да?
— Превратился? Назад в самого себя? — тяжело опустился на стул моряк. — Павел, когда успел?
— Не знаю… Я и сам не знаю… — растерянно развел руками Пашка. — И не вдруг это случилось… Я еще вчера почувствовал что-то странное… Потом еще и еще… Но знаешь, Вить…
Пашка совсем не по-хулигански, застенчиво посмотрел на своего лучшего теперь друга Витьку Бубенцова.
— Знаешь, Вить, что-то во мне все-таки твое осталось…
— Так и должно быть! — поднял вверх палец волшебник. — Как было задумано! Колдовство — наука точная!
Тут он поперхнулся, покраснел как вареный рак, а борода его сделалась апельсинового цвета.
— Это вам… от меня… на память, — вдруг вспомнил Павел Мошкин, вытащил из кармана ключ с мартышкой, отстегнул брелок и протянул его волшебнику.
— На всякий случай, — понимающе улыбнулся Витька. — Вдруг оставите невыключенной электрическую плитку, мартышка вам просигналит!… Незаменимая вещь!
Они вышли на школьное крыльцо. Проходить сквозь запертые двери было не слишком приятно, но как будто к этим ощущениям можно не привыкать, все понимали, что это — в последний раз. Холодный весенний ветер шевелил голые еще ветки деревьев; на темном небе одна за другой зажигались мелкие звезды.
От почти неразличимого в темноте пролома в школьном заборе отделилась тень, в несколько прыжков она пересекла двор и на мгновение нырнула в яркий свет уличного фонаря.
— Смотрите, собака! — удивленно прошептал моряк Бубенцов. — Странная какая! Где-то я таких видел! В Китае, что ли? Или в Бразилии?
— Да нет, — покачал головой Валерий Иванович. — Это Шарик… из Австралии… Сам вернулся!
Сильно отощавший и мускулистый пес, чуть заметно припадая на правую переднюю лапу, видимо поцарапанную о какую-нибудь неведомую тропическую колючку, заканчивал свое дальнее путешествие. Ему оставалось пробежать всего с полквартала до дома, где жил будущий чемпион мира по боксу Вадик Градобоев…
Вот и все! Приятная компания из школьного музея, где главным экспонатом была гарпунная пушка со старой «калоши» под названием «Тюлька», и не собиралась расходиться. Мне же было пора.
И вот старым, надежным волшебным способом, с искрами и сухим потрескиванием, автор был доставлен, куда следовало…
Тяжелая дверь издательства была в шаге передо мной! Я с опаской толкнул эту дверь и… Как видите, ничего особенного больше не произошло.
Но мне следовало поторопиться, ведь дома меня с нетерпением ждал мой лучший друг Шарик. Ну да, тот самый, из Австралии. Ненужный в доме Вадика, вот уже несколько лет, как пес поселился у меня. Произошло это, вы, конечно, понимаете, не без помощи Валерия Ивановича. Тогда я и узнал эту странную, запутанную историю, которая, к счастью, так благополучно завершилась.
