Витя в скафандре отделился от корабля. Включив ракеты — рули и двигатели, он подплывает к капсуле Федьки.
Федьке не хватает кислорода, он задыхается, с него течёт пот…
А плазменная фиолетовая масса уже совсем близко от маленьких фигурок космонавтов.
— Через минуту выброс будет здесь, — говорит Мишка, глядя на экраны пульта управления.
Витя подталкивает капсулу перед собой, направляет её к люку звездолёта. Водородный выброс уже совсем рядом.
Но Витя успел втолкнуть капсулу в люк звездолёта и сам скрылся в нём. Люк захлопнулся, и тут же корабль охватило раскалённое месиво…
Звездолёт вздрогнул, но выдержал удар и развернулся, уходя от фиолетовой массы.
Лоб сидел перед закрытым люком с надписью «К.О.»
— Написано — К.О… — слабым голосом сказал Лоб. — Я думал — К.О. — комната отдыха, а К.О. — камера очистки…
— КаО, КаО… — не выдержал Пашка. — Какой осёл! — вот что такое — КаО.
На Земле, в Центре Управления полётом Филатов, Огонь-Дугановский и Курочкин следили за экраном, на котором разворачивались драматические события со звездолётом.
Охваченная фиолетовым пламенем «ЗАРЯ» разворачивалась, меняя курс.
Курочкин вскочил из-за пульта.
— Я проявил непозволительное малодушие! Я должен был запретить полёт! Дети — это дети! Они остаются детьми, даже если на них надевают космические скафандры.
— Ну что ты говоришь, Шурик, — улыбнулся Огонь-Дугановский. — Эти дети на твоих глазах только что проявили поразительное мужество, находчивость… Не всякие взрослые сумели бы так действовать в столь неожиданных обстоятельствах!
— Да, да, всё это так… всё это верно, — задумчиво сказал Филатов. — Но нам предстоит решить кардинальный вопрос… Я считаю, что пока не поздно, мы должны прекратить полёт и вернуть экспедицию на Землю.
— То есть, как вернуть? — удивился Курочкин.
— Почему… вернуть? — возмутился Огонь-Дугановский.
— Потому что появление Лобанова едва не привело их к гибели… И я считаю, пока не поздно…
— Поздно? — послышался голос И.О.О. за спиной у академиков. — Для меня этого слова, простите, не существует. Если вы настаиваете, я могу вернуть Фёдора Николаевича на Землю, не прекращая полёта…
— То есть, как не прекращая полёта? — удивился Огонь-Дугановский. «В разведывательной капсуле»? Это очень опасно.
И.О.О. улыбнулся.
— Зачем же в капсуле, — сказал он. — Я располагаю несколько иными возможностями… средствами, лежащими, так сказать, вне законов физики… Но прежде чем прибегнуть к этим сильнодействующим средствам… Я полагаю, будет правильно, если судьбу Лобанова решат сами участники экспедиции…
А участники экспедиции стояли над распростёртым на полу Лбом и решали его судьбу. Юлька перевязывала обождённую руку Витьке, а Витька по очереди называл имена членов экипажа.
— Копаныгин, твоё мнение?
Мишка, глядя на Лба, твёрдо сказал:
— Отправить на Землю.
— Козелков!
— Мне жалко разведывательную капсулу, — сказал Павлик. — Но другого выхода я не вижу.
— Кутейщикова!
— А мне даже капсулу не жалко, — сказала Варя. — С момента его появления на корабле, мы стали ссориться, мы можем наделать глупости и погубить всю экспедицию.
— Сорокина!
Юлька замялась.
— Я не знаю, что сделать, — сказала она. — Во всяком случае его надо сначала вылечить…
Лоб застонал.
Витька обернулся к Кате.
— Я предлагаю, — решительно сказала Катька, — оставить его на корабле.
Все удивлённо посмотрели не неё.
— Ты серьёзно? — спросила Варя.
— Да. Абсолютно серьёзно.
— Ну что ж, — сказал Витька. — По-моему, права Сорокина. Прежде всего его надо госпитализировать.
В командном отсеке корабля мальчики готовились проводить очередную коррекцию траектории звездолёта.
Они сидели перед схемой звёздного неба с траекторными линиями и расчётами.
— Внимание! — сказал Павлик. — Земля, вы меня слышите? Вы меня слышите? Приступаем к коррекции нарушенной траектории полёта.
