Юноша даже вспомнил свой первый бой, когда на деревню напало сразу несколько шаек разбойников. Ему тогда было тринадцать лет и мама запретила ему выходить на улицу. На он все равно вооружился и побежал на стены, помогать взрослым. В то время мальчик уже неплохо обращался с мечом и луком, потому его не прогнали, и он сражался наравне со взрослыми.
И сейчас Айдорн бросился вперед, человек в богатых одеждах упал от сильного удара. Юноша побежал в ту сторону, где находилось меньше всего грабителей, те в свою очередь побежали за ним. В образовавшейся свалке головорезы не рискнули использовать оружие из боязни поранить друг друга. Это дало безоружному беглецу небольшое преимущество. Айдорн использовал свой шанс, мощным рывком вырвался из толпы окруживших его громил и бросился под спасительные деревья. Он выбежал за пределы лагеря и был почти на свободе, ведь в лесу без особого труда возможно оторваться от преследователей. Но тут Айдорна что-то ударило по голове. Причем настолько сильно, что у юноши из глаз посыпались искры, окружающий мир стал расплываться и померк совсем. Он упал на землю без сознания и не чувствовал, как подбежавшие к нему разбойники били его, что есть сил.
Когда Айдорн очнулся, то почувствовал, что не только руки связаны. Теперь на его шею надет деревянный хомут, соединенный при помощи двух палок с хомутами двух таких же, как и он пленных спереди и сзади. Именно эти люди и удерживали юношу на ногах, пока он был без сознания. Он понял, что находится у работорговцев. Заплывшими от синяков глазами парень оглядел живую цепочку и подсчитал, что вместе с ним в плен к негодяям попало около двадцати мужчин и женщин. Айдорн решил переждать некоторое время, прежде чем предпринять новую попытку побега. Юноша не хотел подвергать опасности жизни других пленников.
Хомут не позволял ему двигать головой, а лишь чуть наклонять ее в стороны. Айдорн обратил внимание на того, кто шел рядом с ним. Это оказался молодой парень, отличавшийся худобой, так не свойственной лесным жителям. Его одежда, когда-то богатая, теперь износилась и обтрепалась, став больше похожей на тряпье нищего. Весь облик свидетельствовал, что раньше он жил в достатке, но потом для него настали трудные времена.
— Ты откуда? — спросил Айдорн, с трудом заставляя прокушенный и распухший язык слушаться.
— Во дает, его пинают по меньшей мере час, а он не только жив, но умудрился не растерять мозги, — также еле повернувшись, удивился сосед. — Меня зовут Маловиус, я из Таркиума. Слушай, откуда ты, такой здоровый взялся?
— Я Айдорн из Тиалины. — ответил юноша.
— Деревенский, — сказал Маловиус. — Понятно почему ты такой здоровый.
После этого Айдорн долгое время слушал описание жизни Маловиуса, начиная с прошлого, когда тот был ребенком, и, заканчивая совсем недавним временем, когда его обманом, соблазнив легкой наживой, заманили в этот рабский караван. Айдорн, у которого еще звенело в голове от кулаков и сапог разбойников, понял, почему многие люди на Дрианоре предпочитали жить в лесных деревнях. В джунглях не было такого шума и такой спешки, как в городах и оттого люди были менее разговорчивыми. Маловиус же болтал без умолку и на его разговоры даже не обращали внимания ходившие вокруг пленных охранники с кнутами. Видимо они уже пытались заставить его замолчать, но ничего не вышло и они плюнули на это дело. Айдорн же скоро готов был попытаться разорвать путы и голыми руками убить не в меру словоохотливого соседа. В тот самый момент, когда Маловиус, сам того не зная находился на грани смерти, он сменил тему.
— Представляешь, Айдорн, — произнес Маловиус весело, — в этом караване собраны люди почти со всего Дрианора. Есть и горожане и жители деревень, и совсем странные люди из кочевых племен откуда-то с юга. И есть даже одна, — Маловиус сделал небольшую паузу, чтобы придать словам больше значимости, — эльфийка. Нет, ты можешь представить, что среди нас находится женщина самого загадочного народа на Дрианоре.
— Откуда ты знаешь, что она эльфийка, — спросил Айдорн, заинтересовавшись словами соседа.
— Откуда, откуда, — сказал Маловиус таким тоном, словно собеседник задел его лучшие чувства. — Во-первых я сам ее видел — такая утонченная, красивые черты лица. Ах да, еще и с заостренными ушами. Наши женщины такими не бывают. — Маловиус перевел дух и продолжил. — Потом, я случайно слышал речь этих гадов, когда они вчера всей толпой развлекались с одной из женщин. Они говорили о том, что сегодня неплохо бы попробовать на вкус эльфийку — это будет для них чем-то вроде деликатеса. — Маловиус, негодуя, приостановился, но сразу же продолжил. — Да ты и сам можешь ее увидеть — она идет в начале твоей связки.
Айдорн сместился вбок и действительно разглядел впереди стройную фигурку в длинном зеленом платье, при попадании на него солнечных лучей вспыхивавшем мириадами искр. Длинные волосы девушки, доходящие до пояса, собраны у затылка, так что уши — единственное, что мог видеть Айдорн со спины, открыты посторонним взглядам. Маленькие, изящные ушки действительно кверху заострялись, и увидев это юноша не сомневался, что видит эльфийку.
— Но как она сюда попала и почему эти мерзавцы еще живы? — вопрос, словно сам собой слетел с губ Айдорна. — Адаритары давно должны были отправиться на ее поиски.
— Чего не знаю, того не знаю, — ответил Маловиус. — Могла сбежать из дому…
Но Айдорн его уже не слышал. Его мысли сосредоточились на эльфийке. Ведь ему предстояло появиться у адаритаров. Он не сомневался, что сбежит от работорговцев. И наверняка помощь, хотя бы такая, оказанная их народу, ему зачтется. Кроме того, юноше было просто больно осознавать, что женщина, вдобавок представительница народа к которому он так стремился, находится в плену у этих жестоких и грубых людей. Ее ждет незавидная судьба — скорее всего, станет рабыней или наложницей у толстобрюхого мужлана, единственное достоинство которого в его туго набитом кошельке. Этого Айдорн допустить не мог. Он решил попытаться освободить не только себя, но и эльфийку, а если получится, то и всех остальных пленных. Насчет последнего юноша правда сильно сомневался… Но если он успеет освободить таких же, как он сам, деревенских, то шансы есть. Он решил подождать до вечера, поскольку сейчас у него почти не осталось свободы действий. Пока ему предстояло выслушивать множество историй Маловиуса.
Айдорн снова погрузился в собственные думы, не обращая внимания ни на соседа, ни на периодические удары кнута. Ими время от времени, развлекаясь, подгоняли пленных охранники. Юноша механически переставлял ноги, а сам планировал действия этой ночью. Он решил первым делом добиться, чтобы никто из этих мерзавцев даже не думал о том, чтобы прикоснуться к девушке даже пальцем. Пусть попробуют тронуть ее и он вызовет любого из них на бой. В разбойничьих ватагах все отношения построены на силе и потому никто из головорезов, особенно вожаки никогда не откажутся от драки. Это считалось проявлением слабости, и Айдорн об этом хорошо знал.
Время шло, солнце все больше клонилось к закату и работорговцы объявили привал. Пленных согнали в кучу, развязали руки и отцепили друг от друга. Каждый получил по чашке воды, куску вяленого мяса и по полкраюхи черствого хлеба. Все грабители, кроме охранников, уселись вокруг костра и тоже ужинали: у них превосходное жареное мясо, вино, хороший хлеб. Хозяева рабского каравана сидят в сторонке и не принимают участия в общей пьянке.
Айдорн в придвинулся к эльфийке, сидевшей вдали от других пленных. Девушка даже не притронулась к еде, предложенной бандитами, сидела опустив голову и спрятав лицо за светлыми волосами. Вздрогнув при прикосновении она резко подняла голову и отпрянула с выражением испуга на лице.
«Конечно», — подумал Айдорн. — «В таком виде, весь в ссадинах и кровоподтеках, я бы и сам себя испугался».
Перед ним сидела самая прекрасная девушка из всех, виденных до сих пор. Юная, почти ребенок. Принадлежи она к человеческому роду, Айдорн дал бы ей от силы лет пятнадцать. Детское лицо с золотистой, едва загоревшей кожей, большие миндалевидные глаза удивительного фиолетового цвета, маленький изящный носик и полные, чувственные губы так и просились взять себя под защиту. Айдорн, конечно, не смог устоять. Ему захотелось успокоить эльфийку и уберечь от опасностей. У юноши еще одна причина защитить девушку — он вспомнил о том, что если женщиной-эльфийкой овладевал против воли мужчина, это считалось величайшим позором и она заканчивала жизнь самоубийством. Тиалинцу не хотелось на следующее утро увидеть девушку, почти девочку мертвой.
— Не бойся, я не причиню тебе вреда, — обратился Айдорн к девушке по эльфийски, увидев с
