вам сказать. Позвольте, однако, узнать, доктор, почему вас так заботят познания мадемуазель Норвиль в области истории?
- Я хочу разобраться в этой женщине, - ответил доктор просто. - Она тревожит меня. А вам она не кажется странной? Взять хотя бы этот замок, где она собирается заточить себя на много лет. Думаю, ее сильно изменил этот межпланетный круиз. С тех пор, как она вернулась, у нее без конца меняется настроение: то ее охватывает безудержное веселье, то она проводит целый день в постели, воображая себя больной, или никак не может заснуть и отправляется бродить по лесу, рискуя наткнуться на дикое животное. Вдобавок она меняет спутников несколько раз в год, - продолжал доктор, доверительно понизив голос. - Кстати, только вчера она получила нового андроида, заказанного несколько месяцев назад. Она ведь трижды в неделю ездила наблюдать за его изготовлением, желая быть уверенной, что он точно соответствует ее вкусам. И вообще, зачем, удалившись из столицы в поисках уединения и покоя, устраивать этот шумный прием? Что-то толкает ее на странные выходки. Но что? Я встревожен, очень встревожен. И потому прошу вас сказать - строго между нами...
- Что вы хотите выспросить у Вильно, доктор? - перебила его подошедшая сзади Диана. Вид у нее был счастливый, глаза ярко блестели. Вильно не помнил ее такой. Доктор повернулся к ней:
- Ваш друг рассказывал мне, - сказал он, не обращая внимания на протесты Вильно, - о книге, которую вы будто бы откопали вместе. Я хотел бы побольше узнать о ней.
Диана посмотрела на Вильно. Внезапно она показалась ему очень усталой.
- Расскажите ему, Вильно. Так надо, - проговорила она совсем тихо - он даже подумал, что ослышался.
- Так вот, доктор, речь идет, по всей вероятности, о древнем аналоге наших аудиовизуальных пленок. Истории, сочиняемые для развлечения. Подобные произведения тогда существовали, очевидно, в огромном количестве. Те из них, которые не были уничтожены Катастрофой, превращались в пепел специальными командами пожарных в самом начале Эры Возрождения. "451 градус по Фаренгейту" помните?
- Эквивалент наших аудиовизуальных пленок? Эти небылицы, пользующиеся бешеным успехом у низших классов? Все эти путешествия во времени и пространстве, кораблекрушения на пустынных планетах, чудовища, соперничество за обладание планетами-рудниками. Что еще? Ну да, еще, конечно, верные роботы обоих полов. Ссоры героя со своим андроидом, в котором что-то разладилось. По-моему, эти пленки не представляют никакого интереса. Они создаются для того, чтобы могли выпустить пар люди низших классов, у которых нет возможности путешествовать в космосе, покупать роскошных андроидов и удел которых - отпуск в Южной Америке с моделью серии Б.
Однако я не пойму, как эти примитивные существа могли сочинять что-то подобное, не имея обо всем этом представления?
- Вы не совсем правильно его поняли, доктор, - бросила Диана с загадочной улыбкой. - Поставьте себя на место одного из создателей этих... романов, как они их называли. Все очень просто - приключения, о которых в них рассказывалось, происходили на Земле. В каком-то смысле у древних было даже больше возможностей разнообразить сюжет, чем у наших сценаристов. Дело в том, что их воображение питалось нежными чувствами и даже сексуальными отношениями, которые связывали в ту эпоху людей.
Доктор даже подскочил:
- Что вы хотите этим сказать? Невероятно! Да это просто злая шутка!
- Успокойтесь, доктор, - сказал Вильно. - Где же ваше хладнокровие? Я понимаю, такие вещи могут показаться абсурдными, если не сказать больше, но попробуйте спуститься до примитивного мышления. Представьте себе общество, где воспроизводство людей никак не связано с лабораторией. Вы же знаете об этом. Да, на эту тему неприлично говорить, даже думать об этом неприлично, но, в конце концов, всем же известно, что в третьем веке до нашей эры, когда произошла Катастрофа, человечество размножалось не экстрагенетическим путем. Это уже после Катастрофы пережившие ее обнаружили, что дети, родившиеся в результате, как бы это сказать... естественного зачатия, оказываются жуткими уродами - порой в них просто ничего человеческого не оставалось - так что приходилось радоваться, что все они умерли еще детьми. Люди бросились в отчаянные поиски способов спасения человеческого рода, которому радиация долгие годы угрожала полным уничтожением.
Всего за одно поколение они вынуждены были разработать методику искусственного создания человека, защитив его от смертельной радиации. И, как вы, вероятно, догадываетесь, если бы им это не удалось, нас бы здесь не было. Разумеется, совокупление женщин и мужчин было безжалостно заклеймено, а затем на него и вовсе был наложен строжайший запрет. И только гораздо позже, когда воспроизводство нашего рода было обеспечено, стали думать об удовлетворении сексуальных потребностей, никогда не умиравших в человеке. Сначала для этого изготовлялись грубые манекены, превратившиеся затем, благодаря достижениям электроники, в современных андроидов.
- Мне все это известно, - хмыкнул психоаналитик. - Только говорите тише, вас могут услышать. Чего я не в состоянии понять, так это почему для примитивного сознания совершение... осмелюсь сказать, полового акта, могло служить поводом для восхищения, для создания... как вы это назвали... литературы?
- Вы поистине дитя своего времени, доктор Маллуа, - вздохнула Диана. В книге, которую нам с Вильно, несмотря на все трудности, удалось перевести, рассказывается история любви мужчины и женщины. Вы помните, Вильно? История любви, понимаете, доктор? Ее герои - своеобразные существа, очаровательные, страшно сложные. Любовь невозможно объяснить, в современном языке уже нет таких слов. Когда эти два создания встречаются, оказываются лицом к лицу, между ними происходит что-то немыслимое, невыразимое, сладкое, жуткое, это даже понять невозможно. Они достигали такого состояния, когда рядом оказывались прошлое и будущее, добро и зло, счастье и отчаяние. Мир преображался для них, обретал свое истинное значение, озарялся светом, ослеплявшим сильнее тысячи солнц. Но мы ничего этого никогда уже не узнаем, никогда! Вильно, вы помните те магические слова, которыми они иногда обменивались? Ты помнишь - я люблю тебя...
- Она бредит, - пробормотал перепуганный доктор. - Нужно заставить ее замолчать. Диана, дитя мое, что с вами?
Молодая женщина, казалось, обезумела. Глаза ее расширились, подернулись туманом, губы приоткрылись, выбившиеся из прически пряди прилипли к влажному лбу. Вильно смотрел на нее со все возраставшим волнением. Он не мог отвести взгляда, завороженный ее повернутым к нему лицом - полностью отрешенным, сведенным мукой безнадежного ожидания, со слезами на глазах. Эти глаза особенно влекли его к себе. Широко распахнутые, мерцающие, они будто отражали сияние ослепительного света иных миров.
- Диана, о чем вы думаете? - произнес он как можно мягче. Ее губы дрогнули, она улыбнулась - нежно, с иронией, чуть высокомерно.
По лицу медленно разлилась тень истомы, как будто его погладила невидимая рука. - Что можно ответить на такой вопрос?.. Ни о чем?.. О вас?..
И не обращая больше внимания на суетившегося возле нее маленького доктора, она повернулась и удалилась своей царственной походкой.
Остаток вечера Вильно был мрачен и задумчив. Он старался держаться в стороне от напускного оживления зала, наводившего на него тяжелую тоску. Аврора, неловкая и потерянная, долго искала его в толпе, снова и снова разделявшей их. Он ничего не сделал, чтобы ей помочь, не встал, не окликнул ее, а когда она наконец сама его нашла, усадил прямо на пол и стал рассеянно гладить по голове.
Гости начали расходиться поздно ночью. Одни возвращались на машинах домой, другие поднимались в приготовленные на верхних этажах спальни. Когда в зале осталась лишь небольшая компания полуночников, к Вильно подошла Диана, глядя ему прямо в глаза своими большими грустными глазами.
- До скорого свидания, Вильно... - прошептала она очень серьезно. И не прибавила больше ни слова, но потом обернулась и задумчиво посмотрела на него. На секунду их взгляды встретились. Она первой отвела взгляд и быстро ушла, словно убегала от кого-то.
Анфилада комнат была тиха и пустынна. Вильно решил, что уже пора отправляться в предназначенную ему спальню на верхнем этаже. Аврора хотела последовать за ним, но он оттолкнул ее и заставил улечься в кресле в углу комнаты. Он направился к парадной лестнице, поднялся по ступеням. Вступил в длинный
